Неограненный алмаз
Шрифт:
Он прервал ее, закрыв ей рот своими губами. Оторвался от нее он лишь тогда, когда она уже решила, что задохнулась.
– Эх ты, женщина! Ты совсем слепая и глухая, если не видишь, как глубоко я тебя люблю. И что это началось с того дня, как я впервые ступил в этот дом. – Заметив, как ошарашили ее эти слова, он мягко улыбнулся. – И даже раньше. Это произошло еще тогда, когда Хэнк Брустер из конюшни сказал мне, что ты – самая злобная старая дева по эту сторону гор.
– Он так сказал?
Брок фыркнул и сгреб Пруденс
– Еще тогда я подумал, что старая дева не могла не сохранить для меня бездну страсти. Я оказался прав, Рыжая. Я готов доказать тебе это прямо сейчас.
Пруденс удивилась:
– Как сейчас? Ты говоришь – прямо сейчас?
– Ну, если ты не поднимешься со мной наверх, то – да. Прямо сейчас и здесь – на полу.
Она обняла его и уткнулась носом ему в шею.
– Лучше наверху.
Комната была погружена во тьму, только в камине иногда вспыхивал догорающий уголек. Но чтобы понять, как совершенно тело Пруденс, свет Броку был не нужен – он уже изучил каждый его дюйм.
Он снова провел руками от ее груди по животу к самому его основанию. Затем эту же дорогу прошел кончик его языка.
– Брок, Брок, ты мучаешь меня, – стонала Пруденс в наслаждении, сжимая пальцами твердые мускулы его спины.
– Это сладостные муки, любовь моя. Очень сладостные, – прошептал он и коснулся губами ее твердого соска.
Пруденс опустила руки к самому потаенному месту Брока и услышала его прерывистое дыхание. Она чувствовала пульсацию его плоти своей ладонью.
– Скажи мне, что ты этого хочешь, – попросил он.
– Я лучше тебе это покажу, – произнесла она шепотом и обхватила ногами его талию.
– Боже! – воскликнул Брок в тот момент, когда в ее лоно выбрасывалось его семя.
Позднее, когда они лежали, обняв друг друга, усталые и пресыщенные, Пруденс погладила грудь Брока.
– Ну как? Ты доволен мной? – спросила она, желая нравиться Броку всем.
Брок сделал глубокий выдох и привлек ее к себе.
– Рыжая, – произнес он и поцеловал ее в щеку. – Это было отлично! Просто великолепно!
Эпилог
«До лучших времен» или «до худших времен» значит – навсегда.
24 декабря 1876 года
– Ну и ну! – воскликнула Элиза, захлопывая за собой дверь. – Снега на улице – как пуха в подушке. Я думала, мне со своими пирогами сюда и не добраться.
Пруденс поспешила к ней, торопясь взять из ее рук подносы с пирогами. От пирогов шли божественные ароматы.
– Где Шорти? Не могу поверить, что он позволил тебе одной выйти в такую вьюгу.
Домик Элизы и Шорти был выстроен между домом Ханны и Джо и домиком работников. Хотя это было не очень далеко от главного дома, в пургу путь по заледеневшей земле мог оказаться опасным.
Пруденс улыбнулась. После
Элиза скинула плащ и повесила на вешалку.
– Этот старый дурачок забыл завернуть свои рождественские подарки. Я сказала ему, чтобы он это сделал немедленно. – Она размотала шарф и стряхнула с него снег. – Честно говоря, с ним больше забот, чем с ребенком. Кстати, где сейчас Джеймс?
– Он спит наверху, вместе с другими малышами. С ними Лорел, она приехала пару часов назад.
«У Лорел определенно трудная задача – заставить спать малышей», – подумала Пруденс. Кроме родившегося в марте ребенка Элизы на ранчо в этом году появились еще три младенца – среди них и девочка Брока и Пруденс, Клэр Энн. Всего, вместе с сыном Мэри Би-Джеем, на ранчо проживало уже пять детей.
Элиза направилась к камину и протянула руки к язычкам пламени.
– Думаю, Лорел сегодня рано закрыла свою лавку из-за пурги. – «Харперз мекентайл», магазинчик Лорел, совсем недавно пополнил ряды торговых заведений Абсолюшена.
Пруденс кивнула и вернулась к прерванному приходом Элизы занятию – украшению рождественской елки.
– Нет, Лорел не хотела закрываться даже сегодня. Она полностью ушла в работу. Закрыться ее уговорил Слим. – Слим и Лорел в последнее время очень сблизились, и, судя по всему, дело шло к свадьбе.
– Все малыши такие замечательные! – не сдержала своих чувств Элиза. – Думаю, это нам самый главный подарок на Рождество. Каким прекрасным был этот год! Не то что прошлый – помнишь, как мы волновались перед судом?
«Как можно забыть этот ужас?» – подумала Пруденс. Хотя суд имел и положительные результаты – он помог Пруденс и Броку найти друг друга, Лорел снова обрела дар речи, а оправдательный вердикт принудил преподобного Энтвистла покинуть город.
Сейчас в Абсолюшене был новый священник, преподобный Силас Морли, толстый жизнерадостный человек, полная противоположность Иезекиилю Энтвистлу. Именно он и обвенчал в феврале Пруденс и Брока.
– Что бы ни происходило, все к лучшему, – протянула Пруденс, подумав, как она счастлива быть женой и матерью.
Именно в этот момент в комнату вошел Брок; на его руках мирно дремала маленькая Клэр, одетая в красное бархатное платьице, сшитое Сарой к Рождеству.
– Лорел сказала, что Клэр капризничает. Наверное, ей пора обедать, – сообщил Брок.
Чувствуя, как налились груди, Пруденс пересекла комнату, поцеловала Брока и забрала ребенка.
– Когда придут Сара и Моуди? Ханна говорила, что мы должны начать в восемь часов. Сара испекла пирог к годовщине своей свадьбы.
– Сара показывает Мэри, как работать на машинке Зингера, которую Моуди подарил ей на Рождество. А Моуди рассказывает Уиллу истории из своей военной жизни – парню они ужасно нравятся.