Неоконченная партия
Шрифт:
– Садитесь! И рассказывайте, - поднял голову от бумаг следователь.
Возникла пауза.
– Не понимаю. Что рассказывать?
– выдавил Гарсия внезапно охрипшим голосом.
– Начните хотя бы с того, как вас зовут.
– Луис Гарсия.
– А как звали раньше?
– Не понимаю. Луис Гарсия... Всегда.
– Хорошо! Вы знаете, где находитесь?
– Ну да, конечно.
– Тогда должны понимать, что только чистосердечное признание может смягчить вашу судьбу, - следователь принялся сосредоточенно листать папку с документами, словно предоставляя арестованному
"Что они узнали? Неужели кто-то предал?" - мучительно пытался сообразить Гарсия.
– Молчите? Напрасно. Вам была дана возможность самому вспомнить кое-какие ваши... жизненные комбинации. Теперь придется объявить вам шах, в голосе следователя звучала откровенная ирония.
– Расскажите, как вам удалось возвратиться в США после Плайя-Хирон?
"Неужели они об этом знают? Нет, скорее берет меня на пушку".
– Я там не был.
– Значит, вам не знаком, - следователь посмотрел в папку, лежавшую на столе, - Хосе Эдоси Бехар, наемник-парашютист? Вас не знает Мигель Сервера Консуэгра? И вы не знаете ни Орландо Куэрво Галано, ни пилотов с Б-26 Сирило Пьедру и Фариаса?
"Трепачи! Они видели меня в лагере Пуэрто-Кабесас, а потом и на Плайя-Хирон..."
– Еще раз спрашиваю, вы были на Плайя-Хирон?
– на сей раз слова следователя прозвучали в ушах Гарсии не вопросом, а зловещим утверждением.
– Да, да! Был! Ну и что? Кастро лишил меня всего, он... Зачем он убил моих родных - брата, дядю?..
– почти истерически закричал Гарсия, перед глазами которого отчетливо возникло лицо инструктора Альберти, сообщившего ему эту скорбную весть в спецшколе во Флориде. У него словно лопнула внутренняя пружина. Теперь уже все равно, лишь бы скорее наступил конец этой пытке гнетущей неизвестностью.
– Как ваше имя?
– не давая ему прийти в себя, потребовал следователь.
– Меня зовут Рамиро Фернандес Гарсия. Ну и что?
– опять взвился он. Почему расстреляли их?
– Так, - следователь внимательно посмотрел на арестованного. Во-первых, запомни, если тебя чего-то там и лишили, то сделал это не товарищ Фидель Кастро, а народ. Ну а насчет родственников мы поговорим завтра...
Следующая ночь также прошла в томительных муках. Теперь страх ни на секунду не отпускал его. После завтрака Гарсию вывели во двор, посадили в машину, где уже находились следователь и тот, кто его арестовывал, и повезли куда-то на восток.
К середине дня они подъехали к повороту, за которым начинались бывшие земли дона Карлоса. Еще десять километров, и за группкой серебристых тополей откроется въезд в аллею из королевских пальм, которая ведет к финке "Делисиас". Но машина не свернула с шоссе в аллею, и он догадался, что они направляются в соседний городок. Когда они подъехали к центральному двору, где раньше на цементном полу просушивали кофейные зерна, следователь посмотрел на часы и сказал:
– Выходи, станешь вон там, у бара.
"Зачем? Что они задумали? Убрать при попытке к бегству?.. Но здесь столько народа..." - Рамиро Фернандес терялся
– Пойдем! Скорее!
– но, сделав буквально два шага, остановился.
– Как ты здесь очутился? Зачем пришел?
– Ты жив? А дядя? Где сестра? Мама?..
– от волнения Рамиро чуть не кричал.
– Тише, - испуганно зашипел Хосе.
– Какое тебе дело? Тебя все равно никто не примет. Слышишь? Уходи!
– Да ты не бойся, Хосе Луис...
– Я и не боюсь. Это не страх. Или ты должен прийти к нам по-другому, сам знаешь как, или уходи. Я не знаю, что ты делал все это время, но ты был там, с ними...
– Скажи только, что вы все живы! Скажи...
– Конечно! Что с нами могло случиться? Уходи. Нас могут увидеть, а я тебе все-таки брат.
– Ладно, Хосе Луис! Скажи только им... Впрочем, не надо... Прости... Рамиро повернулся и зашагал прочь.
– Ну что?
– спросил следователь, когда он вернулся к машине - Жив твой брат? А? Не хочет тебя знать?
– Увезите! Увезите отсюда скорее!
– губы его зашептали слова проклятий, хотя Гарсия и не знал, кого проклинал: судьбу, себя или... Он схватился за горло и, забившись в угол, умолк.
Когда они выехали на шоссе, следователь коротко бросил притихшему Рамиро:
– Сколько уже здесь?
– Скоро полтора года, - и Рамиро Фернандес Гарсия равнодушно посмотрел в глаза следователя.
– Не подумайте, что проговорился. Я расскажу вам все.
Сотрудник, который печатал на машинке, еле поспевал за торопливым рассказом, и следователь то и дело просил Рамиро Фернандеса Гарсию говорить помедленней. Тот же настолько ушел в воспоминания. что временами казалось, будто он забыл, что идет допрос в органах безопасности, и рассказывает о себе друзьям, с которыми давно не виделся.
В июле 1959 года, когда вместе с сыном дона Карлоса они уехали с Кубы, то сначала поселились в дорогом отеле "Карибиан" в Майами-Бич. Правда, жили в разных номерах - разница в цене была значительной, - но кругом бурлила с детства увлекавшая его жизнь. Тем более что деньги были - дон Карлос перед отлетом в Испанию дал ему на первое время, - и Гарсия старался взять все, что мог, очутившись на богатейшем из курортов. Впрочем, деньги быстро вышли. Сын помещика купил себе небольшое дело, но Рамиро в него не взял. И тут начались неприятности. Не проходило недели, чтобы его не вызывали в отдел иммиграционной службы США.
– Я не понимал, чего они добивались, пока однажды мистер Эверфельд прямо не сказал мне: "Вы ведь арестовывались после нападения на Монкаду". Я удивился, откуда им это известно, но позднее мне стало ясно, что этот Эверфельд из ФБР, хотя и работал в иммиграционном отделе. На Кубе меня действительно арестовывали после Монкады. Но членом отряда Фиделя я не был, хотя помогать им я помогал через Педро Родригеса.
– Через кого?
– Педро Родригес Гомес, друг детства. Он был близок к отряду Фиделя, но перед самой революцией мы с ним разругались - не сошлись во взглядах...