Неоконченные предания Нуменора и Средиземья
Шрифт:
Сам Эркенбранд не сразу вышел на поле боя. Вокруг царила неразбериха. Эркенбранд не знал, какие силы он сможет собрать за короткое время; не мог он пока что и подсчитать потери, понесенные войсками Теодреда. Он справедливо предположил, что вторжение неминуемо, но Саруман не посмеет двинуться на восток, на Эдорас, оставив у себя в тылу непокоренный Хорнбург, если в крепости будет довольно воинов и припасов. Этим Эркенбранд и занимался на протяжении следующих трех дней: готовил Хорнбург к осаде и собирал всех воинов, каких только можно было собрать в Вестфолде. Командование боевыми действиями он передал Гримболду до тех пор, пока не получит возможности взять это на себя; однако Эльфхельмом и его всадниками, входившими в состав войска Эдораса, Эркенбранд командовать не имел права. Впрочем, Гримболд и Эльфхельм были друзьями, а кроме того — людьми мудрыми и верными, так что между ними не возникло разлада, и войска свои они расположили на основании компромисса, ибо мнения их расходились. Эльфхельм полагал, что Броды больше не имеют значения, и могут оказаться ловушкой для воинов, которых лучше было бы разместить где–нибудь в другом месте, поскольку Саруман явно может посылать войска по любому берегу Изена, в зависимости от того, чего он хочет; а сейчас он, несомненно, прежде всего захочет разорить Вестфолд и захватить Хорнбург, прежде чем успеет подойти помощь из Эдораса. А значит, его армия, или, по крайней мере, большая ее часть, пойдет по восточному берегу Изена; ибо хотя местность там более пересеченная, и без дорог, что замедлит
Гримболд же не желал оставлять Броды. Отчасти причиной тому были традиции Вестфолда, в которых воспитывались Гримболд и Эркенбранд, — но в них было разумное зерно. «Мы не знаем, — говорил Гримболд, — какими силами сейчас располагает Саруман. Но если он действительно намеревается разорить Вестфолд, загнать его защитников в Хельмово ущелье и там запереть, его силы, должно быть, весьма велики. И вряд ли он пустит их в ход все сразу. Как только Саруман догадается или разведает, где мы расположили свои войска, он наверняка быстро перебросит по изенгардской дороге крупный отряд. И если мы сосредоточим все свои силы севернее, этот отряд беспрепятственно переправится через Броды и зайдет нам в тыл».
В конце концов Гримболд разместил большую часть своих пеших воинов на западной стороне Бродов; там они заняли выгодную позицию на земляных укреплениях, прикрывающих подступы к реке. Сам же Гримболд вместе с остальными своими людьми, в число которых входили и остатки конницы Теодреда, встал на восточном берегу. Отмель он оставил без прикрытия [268] . Эльфхельм же отвел своих всадников и разместил их там, где считал нужным расположить основную линию обороны; его целью было как можно раньше обнаружить любое вражеское войско, движущееся по восточному берегу реки, и рассеять его прежде, чем оно успеет добраться до Бродов.
268
Говорят, что Гримболд приказал насадить на колья головы убитых там полуорков и расставить их вокруг отмели, а над наспех насыпанным в середине отмели курганом Теодреда было водружено его знамя. «Этой защиты будет довольно», — сказал Гримболд. — (прим. Авт.)
Дальнейшие события обернулись весьма скверно, и, скорее всего, так вышло бы в любом случае — слишком уж велики были силы Сарумана. К утру он начал наступление, и в полдень второго марта по изенгардской дороге подошел крупный отряд его отборных воинов и напал на укрепления, расположенные к западу от Бродов. На самом деле, этот отряд был лишь малой частью его войск — Саруман считал, что его вполне хватит, чтобы сломить сопротивление ослабевших защитников. Но стоящие на Бродах воины упорно оборонялись, несмотря на большое численное превосходство противника. Однако в конце концов оба укрепления оказались связаны жестоким боем, и тогда отряд уруков прошел между ними и начал переправляться через Броды. Гримболд, понадеявшись, что Эльфхельм прикроет его от нападения с восточного берега, перешел реку со всеми оставшимися у него воинами и отбросил врагов — на время. Но затем вражеский командир бросил в сражение свежие силы и прорвал оборону. Гримболд вынужден был отступить за Изен. Это произошло уже почти на закате. Отряд Гримболда понес большие потери, но потери врагов (в основном орков) были еще больше, и пока что Гримболд надежно удерживал восточный берег. Враги не стали форсировать Броды и с боем прокладывать себе путь по крутым склонам, чтобы оттеснить Гримболда — пока что не стали.
Эльфхельм же не мог принять участие в этом сражении. В сумерках он отвел своих воинов по направлению к лагерю Гримболда и расположил их группами в некотором отдалении от лагеря, так, чтобы они служили прикрытием против нападения с севера и с востока. С юга же они не ожидали никаких неприятностей, а напротив, надеялись, что оттуда подойдет помощь. Сразу после того, как Гримболд отступил за Броды, он отправил гонцов к Эркенбранду и в Эдорас, чтобы сообщить о своем бедственном положении. Защитники боялись — более того, были уверены, — что, если, паче чаяния, в ближайшее время не подоспеет помощь, то очень скоро им придется еще туже, но тем не менее готовились до последнего сдерживать натиск Сарумановых войск, пока их не сметут [269] . Большинство воинов бодрствовали с оружием в руках, и лишь немногие пытались воспользоваться кратким затишьем и поспать, пока можно. Гримболд и Эльфхельм не спали, ожидая рассвета и страшась того, что он может с собой принести.
269
Как рассказывают, такое решение принял Гримболд. Эльфхельм не мог его бросить, но, будь командиром он сам, он оставил бы Броды, воспользовавшись ночной темнотой, и отошел на юг, на соединение с Эркенбрандом, чтобы пополнить силы, необходимые для защиты Хорнбурга и Ущельной долины. — (прим. авт.)
Но до рассвета ждать не пришлось. Еще до полуночи на севере показались красные огни, движущиеся по западному берегу реки в сторону Бродов. Это был авангард оставшихся войск Сарумана, которые он теперь отправил на завоевание Вестфолда [270] . Они наступали очень быстро, и внезапно все войско словно вспыхнуло. От тех огней, что несли в первых рядах, были зажжены сотни факелов; войско вобрало в себя отряды, что уже стояли на западном берегу, и хлынуло через Броды, словно огненная река, кипящая ненавистью. Большой отряд лучников мог бы заставить Сарумановых солдат горько пожалеть об этих факелах, но у Гримболда было мало стрелков. Он не мог удержать восточный берег, и потому отступил, оградив свой лагерь стеной щитов. Вскоре лагерь был окружен, и нападающие принялись швырять свои факелы в защитников, а некоторые перебрасывали их далеко за щиты, рассчитывая поджечь припасы и напугать лошадей, еще остававшихся у Гримболда. Но стена щитов стояла. Тогда против обороняющихся были брошены свирепые горцы–дунлендинги, поскольку от орков в таком бою было мало толку из–за их невысокого роста. Но дунлендинги, при всей своей ненависти к роханцам, все же боялись сталкиваться с ними лицом к лицу; а кроме того, они были менее искусны в военном деле и хуже вооружены [271] . Стена щитов продолжала стоять.
270
Это было то самое огромное войско, которое Мерри видел покидающим Изенгард. Об этом он впоследствии рассказывал Арагорну, Леголасу и Гимли («Две твердыни», III, 9): «Я видел, как они шли: бесконечные ряды пеших орков, и целые отряды орков верхом на огромных волках. И отряды людей там тоже были. Многие из них несли факелы, я видел их лица в отсветах пламени… Они шли через ворота целый час. Часть из них двинулась по дороге к Бродам, а часть свернула и направилась на восток. Примерно в миле отсюда, там, где река течет по глубокой и узкой расщелине, построен мост».
271
Они
Гримболд тщетно ожидал помощи от Эльфхельма. Помощь все не шла. В конце концов Гримболд решил привести в исполнение свой план, задуманный как раз на случай, если он окажется в таком отчаянном положении. Он наконец–то убедился в мудрости Эльфхельма и понял, что хотя его воины готовы сражаться до самой смерти, и что так они и поступят, если он прикажет, эта доблесть ничем не поможет Эркенбранду: любой боец, которому удастся вырваться из окружения и бежать на юг, будет куда более полезен, хотя такое отступление и может показаться постыдным.
Ночь была пасмурной и темной, но теперь меж плывущих облаков начал пробиваться свет прибывающей луны. С востока дул ветер — предвестник великой бури, что назавтра пронесется над Роханом и следующей ночью разразится над Хельмовым ущельем. Гримболд внезапно осознал, что большинство факелов погасло, и ярость атакующих поутихла [272] . А потому он тут же приказал тем всадникам, для кого нашлись лошади, — таких набралось лишь чуть больше половины эореда, — немедленно сесть на коней, и передал их под командование Дунхере [273] . Стена щитов разомкнулась с восточной стороны, и всадники выехали наружу, отбросив нападающих; потом они разделились и напали на врагов к северу и к югу от лагеря. Этот неожиданный маневр оказался удачен. Враги были сбиты с толку и испуганы; многие сперва подумали, что с востока подошел большой отряд всадников. Сам Гримболд остался в арьергарде вместе с отборными воинами, назначенными заранее. Они вместе со всадниками Дунхере держали заслон, пока остальные быстро отступали. Но вскоре военачальник Сарумана понял, что стена щитов разорвана и защитники лагеря спасаются бегством. К счастью, в это время луна спряталась за тучи, и снова стало темно, а он спешил. И теперь, когда Броды уже были захвачены, он не позволил своим войскам долго преследовать беглецов в темноте. Он собрал все свои силы, кого только смог, и двинулся по дороге на юг. Благодаря этому большинство воинов Гримболда остались в живых. Они рассеялись в темноте, но, повинуясь приказу Гримболда, все они пробирались прочь от дороги, на восток от поворота, где она сворачивала на запад, к Изену. Беглецы радовались и удивлялись, не встречая врагов. Они не знали, что большая вражеская армия уже несколько часов как прошла на юг, и что теперь Изенгард охраняет в основном мощь его стен и врат [274] .
272
По–видимому, доблестная оборона Гримболда все же принесла некоторую пользу. Враги не ожидали такого отпора, и командир Саруманова войска задержался на несколько часов, в то время как предполагалось, что он молниеносно переправится через Броды, сметет немногочисленных защитников и, не тратя времени на погоню за ними, поспешит на юг, чтобы присоединиться к штурмующим Хельмово ущелье.
Теперь же его охватили сомнения. Возможно, он ожидал какого–то сигнала от другой армии, двигавшейся по восточному берегу Изена. — (прим. авт.).
273
Это был отважный командир, племянник Эркенбранда. Благодаря своему мужеству и воинскому искусству он уцелел в сражении при Бродах, но пал в Пеленнорской битве, к великому горю всего Вестфолда. — (прим. авт.) — Дунхере был владыкой Харроудейла («Возвращение короля», V, 3).
274
Это место не очень понятно, но в свете нижесказанного представляется, что здесь идет речь о той части огромной изенгардской армии, которая прошла по восточному берегу Изена.
Именно поэтому отряд Гримболда так и не дождался помощи от Эльфхельма. Больше половины своих войск Саруман действительно отправил по восточному берегу Изена. Они продвигались значительно медленнее, чем те, кто шел по западному берегу, поскольку дорог здесь не было, а местность была пересеченной; кроме того, они не зажигали огней. Но перед этим войском быстро и бесшумно двигались несколько отрядов страшных орков на волках. И прежде, чем Эльфхельм успел заметить, что по его стороне реки идут враги, орки на волках уже отрезали его от лагеря Гримболда; кроме того, они пытались окружить каждый из его мелких отрядов по отдельности. Было темно, воины Эльфхельма были рассеяны по местности. Эльфхельм собрал всех, кого сумел, в единый отряд, но ему пришлось отступить на восток. Он не мог прорваться к Гримболду, хотя и знал, что тот находится в затруднительном положении, и как раз собирался отправиться ему на помощь, когда на его отряд напали орки на волках. Но Эльфхельм к тому же догадывался (и справедливо), что всадники на волках — это лишь передовые части большого войска, движущегося на юг, слишком большого, чтобы его отряду удалось остановить врагов. Медленно тянулась ночь, а Эльфхельму оставалось лишь ждать рассвета.
Дальнейшие события известны хуже, поскольку все о них знал один лишь Гэндальф. Он получил известия об этом разгроме лишь к вечеру третьего марта [275] . Король в тот момент находился немного восточнее перекрестка, откуда отходила дорога на Хорнбург. По прямой оттуда до Изенгарда около девяноста миль; и Гэндальф, по–видимому, помчался туда со всей скоростью, на какую только был способен Тенегрив. Он добрался до Изенгарда, когда начинало темнеть [276] , и уехал оттуда не более чем через двадцать минут. Он, должно быть, встретил Гримболда и Эльфхельма и по дороге к Изенгарду, когда его кратчайший маршрут пролегал вплотную к Бродам, и на обратном пути, когда он отправился на юг, чтобы разыскать Эркенбранда. Гримболд и Эльфхельм поверили, что Гэндальф действует в интересах короля — не только потому, что он появился перед ними верхом на Тенегриве, но и потому, что Гэндальфу было известно имя их гонца, Кеорла, и содержание послания, которое тот нес. Потому они приняли советы Гэндальфа как приказы [277] . Воинов Гримболда он отправил на юг, на соединение с Эркенбрандом…
275
Эту весть принес всадник по имени Кеорл, который, возвращаясь от Бродов, встретился с Гэндальфом, Теоденом и Эомером, когда они скакали с запада, с подкреплением из Эдораса («Две твердыни», III, 7).
276
Повествование предполагает, что Гэндальф, должно быть, к этому моменту уже как–то связался с Древобрадом и знал, что терпение энтов лопнуло; кроме того, он понял значение слов Леголаса («Две твердыни», III, 7, самое начало главы): Изенгард скрыт завесой непроницаемых теней, энты уже окружили его. — (прим. Авт.)
277
Когда Гэндальф после битвы при Хорнбурге приехал вместе с Теоденом и Эомером к Бродам Изена, он объяснил им: «Одних я отправил вместе с Гримболдом из Вестфолда на помощь Эркенбранду. Другим поручил похоронить павших. Теперь они присоединились к твоему маршалу, Эльфхельму. Я отправил его вместе с отрядом всадников в Эдорас» («Две твердыни», III, 8). Данный текст заканчивается следующей фразой, оборванной на середине.