Неоконченный пасьянс
Шрифт:
— Удивительно вы рассуждаете для домовладелицы, Анна Марковна, — хитро прищурившись, прокомментировал услышанное Гаевский, до того в разговор не вмешивавшийся. — Своевременное получение квартплаты — это главная забота домовладельца. А вы Штромму не только прощаете задержки, но даже его как бы оправдываете?
— Ну, во — первых, не «задержки», а задержку, единственную за последние три года, — внушительно возразила домовладелица. — А во — вторых, я Аркадию Венедиктовичу верю: коль он обещает, что рассчитается, то непременно, слышите, непременно
— Какие причины? — заинтересовался Иванов.
— Да очень просто. Дело молодое, горячее, кровь играет. Или вы не влюблялись никогда? — встречный вопрос прозвучал не без сарказма.
— Вы что же, намекаете на женщину?
— Да не намекаю, а прямо говорю, что Аркадий Венедиктович — человек большой душевной щедрости. Я, знаете ли, почитаю щедрость в мужчине одним из главнейших достоинств. Конечно, речь не идет о мотовстве… — принялась было рассуждать домовладелица, но Иванов, быстро переглянувшись с Гаевским, прервал её:
— И что же, Анна Марковна, много он тратит на женщин? Может, и долги делает?
— Послушайте, господин сыскной агент, не переиначивайте мои слова. Я не говорила, что он тратит " на женщин». Я уверена, что Аркадий Венедиктович не опускается до кафешантанных актрисок или белошвеек, как многие его сверстники. Нет, у него отменный вкус. А особенная женщина требует особенного подхода. Вот что я имела ввиду.
— Иначе говоря, у него есть дама сердца, которая требует больших расходов. Возможно, он даже её содержит. И кто же она, Вы случайно не знаете?
Анна Марковна поморщилась:
— О, господин полицейский, как приземлённо работает Ваша мысль. Ну, почему обязательно содержанка? Почему Вы не допускаете возвышенных отношений, не окрашенных меркантильными соображениями?
— Гм, но Вы же сами только что сказали, что Штромм — человек большой щедрости. А это значит подарки и всё такое…
— Подарки, но не содержание! Нет, я имела ввиду, что вряд ли она на содержании господина Штромма. Он тогда не ночевал бы дома каждую ночь, как Вы думаете? А подарки… Что ж, это знаки внимания и любви. И это вовсе не то же самое, что любовь за деньги.
— Так кто же эта дама?
Анна Марковна пожала плечами и загадочно посмотрела на полицейских:
— Уважающий себя мужчина не станет трепать имя возлюбленной. Так что я эту женщину не знаю и имени её не слышала. То, что она есть в его жизни, для меня очевидно — стоит понаблюдать, как он собирается по вечерам. Так готовятся только ко встрече с обожаемой женщиной. А недели две назад он спросил моего совета, что лучше подарить женщине на день ангела. Я уточнила, что за женщина, насколько это близкий человек. Он говорит — близкий друг, но не родственница. Тут уж мне всё стало понятно. Говорю, подарите крестик нательный, она его будет носить на груди, подальше от посторонних взглядов. Вижу, глаза у него загорелись — это как раз то, о
— И дорогой?
— Помилуй Бог, о цене подарков в приличных домах не расспрашивают, — поджав губы ответствовала Анна Марковна, — Но уж поверьте моему опыту — не дешёвый. Я в этих делах знаю толк.
— Анна Марковна, а как ваш жилец относится к картам? Не игрок ли? — снова подал голос Гаевский.
— Ой, да что Вы, — замахала она руками. — Ну, по маленькой — это ведь все играют, даже мы с ним иной раз вечером в вистишко перекинемся, но ведь это же баловство только.
— А по — крупному?
— Нет, он не азартен. Вот муж мой покойный, тот подвержен был, упокой Господь… Глаза горят, руки ходуном ходят, аж вспотеет весь, рубашку после игры хоть выжимай… А Аркадий Венедиктович — нет. Играет, а по глазам вижу — только чтоб мне доставить удовольствие, а самому и скучно даже. Вообще, он как — то сказал, что тот, кто играет на бирже, в казино никогда не пойдёт.
— А скажите, кредиторы его не осаждали? Может, Штромм делал долги?
— Кредиторы? Фу… какая гадость. Нет, господа, он этого никогда не допустил бы. Он очень умный и предусмотрительный человек.
— А вы не слышали о том, что он вещи в ломбард носил?
— Хм, слышала, конечно! Это его обычная практика. Многие его клиенты хотят играть, особенно когда «рынок растёт» и практически все акции выходят «в плюс», да только денег свободных не имеют. Они ссужаются деньгами у Штромма, оставляя в залог ценности. Аркадий в свою очередь под их залог берёт бОльшие суммы у знакомых ростовщиков. Понятно, что большой заем он получает на более льготных условиях. Опять же, знает у кого брать, а у кого никогда.
— То есть, ценные вещи потом к нему возвращаются?
— Конечно. Биржевой ажиотаж проходит, люди выходят из акций, из полученной прибыли расплачиваются с Аркадием и получают ценные вещи назад. Всё это прекрасно отработано и сбоев не даёт, — заверила домовладелица.
Иванов с Гаевским переглянулись и последний, приняв самый невинный вид, спросил извиняющимся полушепотом:
— Анна Марковна, уж извините за нескромность, а где у вас тут… клозет?
Домохозяйка отнеслась к возникшей проблеме с пониманием и любезно ответила:
— Из передней налево по коридору, вторая дверь.
Гаевский вышел почти беззвучно, стыдливо прикрыв за собой дверь. На его лице было конфузливое выражение, как у нашкордившего котенка. Словно бы он досадовал на себя, хотя на самом деле никакой досады не испытывал и в помине. Надо было совсем не знать сыскного агента, чтобы поверить в то, что такой человек может всерьёз переживать из — за такой мелочи.
А Иванов, между тем, переключил всё внимание Анны Марковны на себя. Сделав паузу, призванную подчеркнуть важность нового вопроса, он спросил: