Неоконченный портрет
Шрифт:
Роберт Олстон? Эшли ощутила выступивший на лице холодный пот, причем явно не из-за недавнего головокружения.
Лоренс не спеша встал и подал ей руку. Она поднялась, чуть коснувшись головой его плеча. Тут он увидел ее босые ноги.
– Иди надень туфли. Раз уж я сподобился приодеться к обеду, тебе это и вовсе не составит труда, – усмехнулся он с намеком, и она ответила ему недовольным взглядом.
– О, это совсем необязательно, – быстро вмешалась Кэтрин. – Я убеждена, что мисс Мортимер воспользуется отсутствием мальчиков и с удовольствием побудет в уединении. Можете посмотреть телевизор
– Эшли не гувернантка, Кэт. Она присоединится к нам, – вкрадчиво произнес Лоренс.
– Да, но…
– Нет! – Яростный протест Эшли заглушил нерешительные возражения Кэтрин.
Лоренс успокоил обеих:
– Вы обедаете с нами, Эшли, в туфлях или без, и на этом покончим!
Эшли даже задохнулась от негодования, глаза злобно сверкнули. Упершись кулаками в бока, она сурово начала.
– Лоренс…
– Не возражайте, пока я не надену наушники. Даю вам пять минут. Найдите выходные туфли и спускайтесь в гостиную. Если не справитесь сами, я приду и помогу вам.
Эшли растерянно смерила взглядом его прямую фигуру в костюме из неотбеленного льна.
– Разумеется, если мисс Мортимер хочет присоединиться к нам… – робко проговорила Кэтрин.
– Конечно, хочет, – прервал ее Лоренс. – И я тоже. Она спустится к нам, как только отыщет свои оранжевые кроссовки.
7
Пока Кэтрин и Лоренс спорили, Эшли прошла к себе, закрыла дверь и в негодовании прислонилась к ней. До чего она опустилась! Сперва головные боли, потом головокружение, потом головокружительное увлечение… И это Эшли Мортимер, сохранявшая спокойствие в любых обстоятельствах, в любых, даже самых щекотливых ситуациях. Она всего три недели здесь, а Лоренс уже добился своего: какие бы колкости он ни говорил, от его улыбки и прикосновения она готова броситься ему на шею как любвеобильная кошка. Раздвижная дверь балкона поехала под ее спиной. На мгновение все вокруг снова потеряло свою устойчивость. Вошел Лоренс.
– Оставь меня, пожалуйста. – Она говорила не так уверенно, как бы ей хотелось, но все же он нерешительно остановился. К сожалению, это позволило ей еще раз полюбоваться тем, как белый костюм оттеняет смуглую красоту. Какая неравная борьба – приходится сопротивляться и ему, и своей собственной слабости.
– Ты прекрасно выглядишь. Я вообще неравнодушен к пурпурным пижамам, а тут еще босые ноги, рабские цепи. Признаться, сражен наповал, – говорил он, оглядывая ее всю, от узких маленьких ступней до ямочки на подбородке.
– Я не хочу присутствовать на обеде. И не потому, что чувствую себя неловко, просто не хочу и все.
Еще бы! Мало того что ей вечно надо терпеть эту жеманную напыщенную лицемерку, они еще додумались пригласить Робби! И черт его дернул переться в такую даль!
– Тебе не нравится наша компания? – мягко поинтересовался он.
Эшли уже приготовилась увидеть знакомую усмешку, но не увидела и даже огорчилась. Она явно проигрывает ему в самообладании. С болезненным вздохом она отвернулась.
– Лоренс, как тебя убедить? Я первая сказала «нет». И Кэтрин, мягко говоря, не
Прислонившись к тяжелой стеклянной двери, он по-прежнему пытливо смотрел на нее, такой нарядный, изысканный, неуместный в ее неряшливой студии.
Эшли досадливо взмахнула руками.
– Послушай, в моем контракте нет ни слова о том, что я обязана принимать участие в развлечениях тех, кто мне платит за портреты. Ведь Брайенов не пригласили? Ведь нет?
– Лоренс прошел в комнату и небрежно облокотился на высокий комод. Банка с немытыми кистями оказалась в опасной близости от его безупречного костюма.
– С тобой, Эшли, все проблемы из-за того, что ты сноб. Ты никак не можешь смириться с тем, что у обывателей свои ценности, пусть даже они не вписываются в твои узкие артистические рамки. Ты же всячески афишируешь свое превосходство в понимании ценностей, так?
– Ты ненормальный!
– А ты жалкий сноб, – парировал он. – Так какие туфли ты наденешь? И не говори мне, что не пойдешь. Пойдешь как миленькая.
Он отошел от комода и остановился перед раскрытой дверью шкафа. Эшли испугалась: у задней стенки стоял занавешенный портрет Лоренса и за немногими висевшими на плечиках костюмами он был хорошо виден.
– Ладно-ладно, твоя взяла! – воскликнула она, ринувшись к шкафу, чтобы загородить портрет. – Иди, а я… сейчас подыщу что-нибудь. И обещаю не приходить в оранжевых кроссовках. – Ей каким-то образом удавалось отводить от него глаза, чтобы скрыть отражавшееся в них отчаяние. Этот человек загнал ее в угол. Победил по всем статьям.
– Эшли, к чему столько эмоций из-за какой-то пары туфель?
Пара туфель! Речь идет о чем-то гораздо более важном, и оба это знают. Он хладнокровно укрощает ее всеми доступными средствами, а она как может увертывается, виляет, зализывает раны.
Как только дверь за Лоренсом закрылась, она принялась лихорадочно стаскивать с себя нелепый костюм и украшения. Пять минут спустя на ней уже было кимоно из китайского серо-зеленого шелка с вышивкой. Это роскошное одеяние она купила когда-то в антикварном магазине. Эшли приподняла волосы, повертела головой перед зеркалом, прикидывая, как бы украсить прическу. Ну и денек сегодня выдался, а ведь впереди еще новые напасти!
Кто-то отчетливо постучал в дверь. Полагая, что это вернулся Лоренс, Эшли ответила нетерпеливо и резко. Дверь медленно отворилась, и в комнату нерешительно вошла Кэтрин Кларк.
– Лоренс говорит, что вы присоединитесь к нам, мисс Мортимер. Я только хотела сказать, что вы желанная гостья. Если бы я могла предположить, что вам захочется провести вечер с нами, я, конечно, непременно пригласила бы вас, но… – она слегка пожала плечами, – мне показалось, что вам будет неловко, и захотелось оградить вас от этого. Вы тогда не поехали с нами к Фитцпатрикам, поэтому я подумала, что вам лучше просто вечерок отдохнуть, чем сидеть за столом с абсолютно незнакомыми людьми, да еще из другого круга. Мы с Лоренсом давно с ними дружны, но вам, вероятно, будет скучно.