Неолит – не заграница

Лекомцев Александр

Зуранов по винтовой лестнице поднялся на второй этаж, по широкому коридору прошёл к кабинету с огромной табличкой на двери «Директор НИИАЯ, доктор медицинских наук Арсений Аркадьевич Глотов». Он вошёл в приёмную и сходу спросил секретаря-референта, молодую женщину, где-то. в возрасте, около тридцати лет, шатенку в больших роговых очках:

– Здравствуйте, Ирина Павловна! Арсений Аркадьевич не занят? Он у себя?

– Да. Вам повезло, Алексей Владимирович, он в кабинете и, как будто, не очень занят. Я доложу, что вы находитесь в приёмной.

Она встала из-за стола, одёрнув

свою длиннющую, почти до самых пят, юбку. Но тут из кабинета вышел Глотов с большой красной папкой в руке, положил её на стол. Самый главный исследователь города по аномальным явлениям образом своим соответствовал своим шестидесяти четырём годам. Клочки седых волос стояли на почти лысой голове, подбородок и виски были покрыты белой колючей щетиной, морщинистое худое лицо, до такой степени впалые глаза, что не сразу определишь их цвет. Впрочем, они серые, почти бесцветные.

Образ, скорее не доктора наук, а привокзального бомжа, этакого худосочного, мелкого человечка… без судьбы, но в белом халате. Не заметив, по вечной рассеянности, Зуранова, он отдал распоряжение своей референтше:

– Ирочка, надо загнать всё, что в папке, в компьютер! По возможности, завтра – послезавтра, кровь из носу, размножить. Сто двадцать экземпляров для участников симпозиума, думаю, достаточно.

– Здравствуйте, Арсений Аркадьевич, – Зуранов чувствовал себя несколько скованно.– Может быть, я не совсем вовремя?

– Ну, почему, не вовремя, дорогой Леша, – Глотов почти по-отечески обнял Зуранова. – Здравствуй, Алексей! Мы всегда рады путешественнику в мирах. Завалимся сейчас с тобой в мои рабочие апартаменты, посекретничаем!

Они прошли в кабинет. Ирина, садясь на место и раскрывая папку, скептически улыбнулась. Вероятно, она не очень-то верила в сказки о каких-то там путешествиях во времени и, разумеется, считала Зуранова если не дураком, то, в крайнем случае, полудурком.

Понятное дело, она, молодой кандидат математических наук, Шпалина абсолютно не сомневалась в существовании приведений, миражей, ликантропов, снежных людей, инопланетян, лохнесских чудовищ и прочих чудес. Но особенные способности людей, которые вместе с собственным телом «перелетают» сквозь время из одного мира в другой, ставила под сомнение.

Что касается Зуранова, то он просто фантазёр или, хуже того, проходимец или пиарщик. Да это и так важно. Главное, что она – сотрудник НИИАЯ. Шкурка стоила выделки. Ведь теперь Шпалина владела, что называется, самыми секретными материалами. Это интересно, это невероятно! Но она здесь – факт. Впрочем, кто знает, где факт, а где – вымысел. Зато, какие перспективы, какие самые невероятные командировки и, возможно, в скором будущем экспедиции.

Глотов клятвенно обещал ей, что, в скором будущем переведёт её, даже не младшим, а научным сотрудником в отдел математической аргументации аномальных явлений.

А теперь вот её шеф на полном серьёзе беседовал с этим фантазёром.

– Понимаешь, в чём дело заключается, Лёша, – задумчиво сказал Глотов, – результаты наших исследований твоего организма по всем параметрам, приводят всех нас, весь коллектив института, к выводу, что ты, вполне, нормальный человек. Клетки твоего организма, кровь… Впрочем, что я, Лёша, перечисляю? Всё у тебя, как у всех людей.

–

Но ведь факт остаётся фактом, Арсений Аркадьевич. Я живу и там, и здесь. Причём, во времени путешествует не только мой дух, но и тело. Это совсем не то, что описано Джеком Лондоном в его знаменитой «Смирительной рубашке». Всё, что он там описал, вполне, можно принять за обычную серию снов. А если я перехожу из мира в мир, то не во сне, а целиком. Тело моё совершенно не изменяется.

– Любопытно, что оно не переходит, Лёша, допустим к нам, в наше время, даже с микроскопическими ранами на теле. То, что получено тобой в каменном веке, там и остаётся. Но это, по меньшей мере, странно. Даже, как-то, и не верится.

– Я могу подробно описать то, что происходило со мной там и здесь!

– Не горячись, Лёша! Даже в нашем институте множество скептиков. Они считают, и, причём справедливо, что существование любого явления должно быть доказанным, хотя бы, в какой-то степени. Нам проще, к примеру, уверить учёных-ортодоксов и обывателей в существовании тех же инопланетян, потому что немало, на данный счёт, имеется серьёзных документов, сотни очевидцев, что-то даже зафиксировано… А тут, с тобой, нелепица какая-то… получается.

Референт Шпалина, понимая, что разговор её начальника с посетителем не на несколько минут, доставила им в кабинет на подносе две чашки с горячим кофе и кофейник с напитком «жизни и… медленной смерти». Оставила всё это на журнальном столике и вышла за дверь. При этом игриво подмигнув Зуранову. Дескать, заливай, выноси последний мозг моему шефу!

Но, как молодому и пытливому учёному, ей, признаться, было не безынтересно услышать, хоть краем уха, о чём таком говорит Арсений Аркадьевич с этим, не от мира сего, частным сыщиком, явно, ярко-выраженного шизоидного типа.

Понятно, что каждый второй человек на планете, если даже не первый, в какой-то степени, шизоид, зацикленный на идеях фикс и бытовых мелочах. Но Зуранов – шизофреник, уже давно «созревший» для любого «дурдома». А может быть, она ошибается, и доктор медицинских наук Глотов имеет дело с обычным авантюристом или фантазёром самого высокого класса. Об этом она думала пусть не постоянно, но время от времени.

Глотов и Зуранов неторопливо пили кофе и вели беседу, которую никак нельзя было назвать не принуждённой. Явно, что доктор наук расписывался не только в собственном бессилии, но и всего института. Это раздражало Зуранова. Он говорил правду, а Глотов, который написал ни один учёный труд о явлении полтергейста и научно обосновал существование «барабашек», не совсем верил в то, что только позавчера Алексей блуждал по джунглям в Раннем Неолите с коротким дротиком, там, в каменном веке, чтобы добыть себе на пропитание дикую собаку.

– Мы, Лёша, пытаемся понять и объяснить, что ты есть за явление и кто, – Арсений Аркадьевич стал постукивать чайной ложкой о край чашки, – но, дорогой мой, никак не можем.

– Но ведь вы же видели, как я…

– Разумеется. Я имел счастье трижды быть свидетелем того, как ты исчезал, можно сказать, растворялся в воздухе. Лёша, именно мы первые и никто другой, умудрились зафиксировать одно из твоих исчезновений на видеокамеру. Угадали, дорогой мой, можно сказать, интуитивно вычислили момент твоего, как бы, растворения в воздухе. А что толку?