Неопалимая

Роджерсон Маргарет

– Мертвый! Мертвый! Мертвый!

Матушка Кэтрин встала, ощупывая свое кольцо с лунным камнем.

– София, Артемизия, в часовню. Сейчас же!

Я никогда не слышала, чтобы она говорила таким тоном. Потрясение от этого заставило меня вскочить со скамьи. Дрожащая рука Софии вцепилась в мою, и мы побежали.

Зазвонили колокола часовни, а в промежутках между звоном раздавались резкие выкрики воронов. Сестры присоединились к нам на дорожке, ведущей к центральному двору, откуда все устремились вверх по мощеному холму к часовне, придерживая рясы на ветру. Воздух,

принесенный бурей, пах сырой землей, и лица сестер вокруг меня побледнели от страха.

Как только мы с Софией достигли часовни, монастырь погрузился во мрак. Внезапный укол холода ужалил меня в голову, затем в щеку. На булыжниках расцвели темные пятна.

– Иди, – сказала я, выпуская руку Софии.

Она попыталась возразить, но одна из сестер схватила ее и потащила внутрь, подняв на руки, когда та попыталась сопротивляться.

Я забралась на обвалившиеся камни разрушенной внутренней стены, что когда-то окружала часовню, вырывая плющ руками, пока в поле зрения внизу не показались монастырские ворота. Они были в два человеческих роста высотой, а их черные шпили вздымались в небо, словно ряд копий. По другую сторону копошились фигуры: испуганные лошади и громоздкие силуэты людей в броне.

Я никогда раньше не видела солдат. Мальчиков со Зрением воспитывали в монастырях, и большинство из них становились солдатами или монахами. Лишь некоторые, подобно тому священнику, добивались высот в духовных рядах Круга.

Завеса дождя неслась вперед, сбивая с булыжников туман, но я не двигалась. Сквозь пелену дождя проследила, как один человек перекинул веревку через пику ворот и дернул за нее, чтобы затянуть петлю. Его движения были странно дергаными. Пытаясь освободиться, позади него пронзительно ржала лошадь; она была привязана к другому концу его веревки. Впереди нее, образуя цепочку, стояли еще несколько лошадей.

Я почти не ощущала, как ливень пропитывал одежду. То, что я видела, казалось невозможным. «Конечно, – подумала я, – освященное железо должно выдержать». Но ворота были предназначены защищать нас от духов, а не от физической силы живых людей.

В отдалении раздался треск, и лошади рванули вперед. Монастырские ворота застонали. Их пики деформировались, выгибаясь наружу. Сначала я решила, что ворота выстоят, что они погнутся, но не сломаются, но потом раздался мучительный вскрик металла, и они вылетели из петель. Створки опрокинулись вперед, словно опущенный разводной мост. Через несколько секунд их прутья были втоптаны в грязь.

Солдаты ворвались в монастырь. Они бросились к зернохранилищу, их мечи рубили и кололи с нечеловеческой силой. Дверь разлетелась на щепки. И пока они врывались внутрь, один человек остановился, чтобы взглянуть в сторону часовни. Сквозь дождь его глаза отливали серебром.

– Всех посчитали, матушка Кэтрин, – раздался голос сестры Айрис позади меня.

Не обращая внимания на холодные струйки дождя, стекающие по спине, я продолжила наблюдать, прижимаясь к камню так, словно у меня были корни. Меня мягко ухватили за руку и потянули прочь. Вниз со стены, в часовню.

То была матушка Кэтрин.

Должно

быть, мы вошли последними, потому что за нами сразу же со стоном захлопнулись двери. Пол дрогнул, когда на место опустился тяжелый засов. Стук дождя стих и превратился в приглушенный барабанный бой. Меня обволокло тепло часовни, но кожа все еще была покрыта мурашками. Матушка Кэтрин оглядела сгрудившуюся толпу девушек и женщин, испуганные лица которых были пепельными, а мокрые волосы свисали вниз.

– Солдаты одержимы.

С моей рясы капало на ковер.

– Одержимы?

Она сжала мою руку.

– Жди здесь. Ты мне понадобишься.

Я повиновалась, охваченная чувством нереальности происходящего, пока она отводила младших послушниц к алтарю, а затем раздавала указания сестрам-мирянкам молиться и возжигать ладан. Под руководством Айрис Серые Сестры достали свои кинжалы и образовали оборонительную линию. Я не думала, что это сильно поможет. Сестры не были экипированы для сражения с живыми, к тому же с солдатами Круга, облаченными в доспехи и владеющими мечами.

В воображении я увидела церковные скамьи, разрубленные на щепки. Ткань, сорванную с алтаря, и пламя, лижущее ее бахрому.

Матушка Кэтрин вернулась, держа в руках зажженный светильник. Она ненадолго прикрыла глаза. Затем кивнула, убеждаясь в чем-то. Ее лицо омрачила скорбь, когда она передала свечу мне.

– Артемизия, у меня есть для тебя задание. Ты должна спуститься в крипту и предупредить сестру Жюльенну. Она знает, что делать.

Не говоря ни слова, я устремилась вдоль прохода. Мой разум оцепенел, пока я спешила мимо высоких витражных окон, украшенных изображениями духов и святых, их умиротворенные лица были склонены. Где-то плакала молодая послушница, а сестра пыталась ее утешить. Вокруг меня поднимался и затихал шепот молитв.

– Богиня, Госпожа Смерти, Мать Милосердия, дай нам силы…

– Наша плоть слаба, но сердца наши подобны железу в служении воле Твоей…

– Госпожа, не оставь нас. Пожалуйста, не бросай нас…

Огонек моей свечи перестал колебаться и стал совершенно неподвижным. Пламя остальных свечей, расставленных по часовне, замерло точно так же. Волосы на затылке встали дыбом. Госпожа слушала наши молитвы.

Но это не значило, что Она спасет нас. Она не могла – чтобы исполнить Свою волю в физическом мире, Она полагалась на смертных. Будем ли мы жить или умрем, зависело от нас, и, возможно, Госпожа пришла, чтобы мы не умерли в одиночестве.

Я добралась до кованой двери, встроенной в стену поперечного нефа. Приподнимая промокшую рясу, чтобы спуститься по лестнице, ощутила, как замирает надежда в моей груди. Матушка Кэтрин, должно быть, планирует обратиться к реликвии святой Евгении. Сестра Жюльенна – обучали ли ее владению святыней? Я никогда не задумывалась о том, преследовала ли ее жизнь, проведенная в лишениях и одиночестве, какую-то высшую цель.

Под землей молитвы стихли вместе с отдаленным стуком дождя. Из глубин вырывался дым, который вился вокруг моих ботинок и клубился при каждом движении. Звуки шагов эхом отражались от стен.