Неопознанная
Шрифт:
– Вряд ли. У меня уже аллергия на тебя.
Алара пихнула Лукаса в плечо и посмотрела на Элль:
– И о нем тоже позаботься.
Димитрий повесил на плечо ремень сумки со снаряжением и похлопал по карманам длинного пальто в поисках сигарет, которые когда-нибудь его убьют.
– Позаботьтесь друг о друге. Мы вернемся как можно скорее. И будем надеяться, с демоницей, меняющей облик, или с тем, что от нее останется.
Я держала Элль за руку, смотрела, как они уходят, и гадала, увижу ли их снова.
Я
– Так и думал, что ты здесь. – Лукас закрыл за собой тяжелую деревянную дверь.
– Не знала, что я настолько предсказуема.
Лукас прислонился к стене, повертел между пальцами серебряную монетку. Глубокая морщина залегла на его лбу.
– Дело в Присте? – спросила я.
– А что с ним? – Лукас вышагивал по залу.
– Из-за него ты переживаешь? – Я показала на его руку. – Если ты будешь крутить ее еще быстрее, отрежешь себе палец.
Лукас подбросил монетку, поймал, зажал в кулаке.
– Это очевидно, разве нет?
– Ты не смог бы играть в покер. – Я прижала колени к груди. – Слишком легко понять, когда врешь.
Тревожная морщинка на его лбу стала глубже.
– Я должен кое-что тебе сказать.
Я впервые заметила, насколько темные круги залегли под его глазами.
– Говори.
Лукас сунул руки в карманы, как Джаред, когда нервничал.
– Мы с Джаредом постоянно соревновались в детстве и юности. Отец думал, что это естественно для близнецов – стараться определить собственную индивидуальность и все такое, – но дело в другом. – Лукас внимательно всмотрелся в символы, нарисованные на полу между нами. – Джаред был любимчиком отца, все это знали, даже я.
– Может, тебе казалось?
Глупое замечание. Я достаточно времени провела в доме Элль, чтобы понять: родители действительно могут выделять одного ребенка, и у них не получается это скрыть.
– Папа без конца подчеркивал сходство между собой и Джаредом. Они оба любили сахарную глазурь, а не простое печенье, одинаково замахивались кулаком, одинаково делали то, другое, третье… Джаред старался это сгладить, а мне хотелось доказать, что я лучше его – сильнее, быстрее, умнее… Не важно. – Лукас с силой провел ладонью по лицу. – И когда я понял, что Джаред ищет других членов Легиона, решил выставить его в невыгодном свете.
– Хочешь сказать, ты знал?
Лукас кивнул:
– Но я не думал, что Джаред навлекает на других опасность. Клянусь! Для нашего отца все делилось на черное и белое, никаких полутонов. Он все делал по правилам, без исключения. А мы с Джаредом думали, что эта ерунда… запрет на встречи для членов Легиона, очередное его правило… К тому же, когда они с дядей начали работать вместе, ничего дурного
Андрас использовал список, чтобы убить отца Джареда и Лукаса, и их дядю… и бабушку Алары, и деда Приста, и мою маму. И Джаред ненавидел себя за это.
Я встала, с трудом удержавшись на ослабевших ногах.
– Ты знал, каким виноватым он себя чувствует, поедом ест себя за ошибку, и не сказал ни слова!
– Я бы его остановил, если бы догадывался, что случится. – Лукас прижал ладони к глазам.
– И Прист его возненавидел.
– Я знаю, – прошептал Лукас. – Если бы я мог все вернуть…
– Но ты не можешь.
Лукас уставился в пол.
– Клянусь, я найду способ все исправить. Но это не имеет значения, если мы не выясним, как выгнать демона из моего брата. – Голос Лукаса дрогнул, он судорожно сглотнул. – Джаред – моя вторая половина. И во многом половина лучшая. Я не могу его потерять, Кеннеди.
Я протянула руку и взяла его за подбородок, заставляя посмотреть в глаза:
– Так помоги мне спасти его.
Глава 35
Сосуд
После признания Лукаса мне захотелось увидеть Джареда, пусть даже он и не узнает, что я рядом. Он сидел на полу у стены, обмякнув, как тряпичная кукла, а в его шею впивались кости демонов.
Габриэль стер призывный круг, который Андрас использовал для вызова Бастиэл. От него осталось только черное бесформенное пятно.
– Кеннеди? – хрипло прошептал Джаред.
Я держалась поодаль – слишком часто я принимала Андраса за Джареда.
Веки Джареда трепетали, он пытался держать глаза открытыми.
– Я должен кое-что тебе рассказать…
Его спина выпрямилась, он резко вдохнул.
– Это ошейник, да? Тебе больно?
Он содрогнулся и медленно выдохнул; его дыхание стало ровнее.
– Не больнее обычного. Что бы вы ни задумали, не снимайте его. Обещай мне.
– Обещаю. – У меня жгло в горле, когда я выдавливала из себя это слово. – А что ты хотел сказать?
Я не знала, как долго ошейник удержит Андраса.
Джаред всмотрелся в меня из-под тяжелых век, его глаза были цвета выгоревшего неба.
– В своей жизни я любил только троих: моего отца, дядю и Лукаса. – Он помолчал. – Теперь вас четверо.
Он говорит, что любит меня?
В этот миг в мире существовали только мы двое и признание, которое скрывалось за словами Джареда. Они уничтожили решетку между нами. Я протянула руку сквозь прутья.
У Джареда дернулось горло, взгляд скользнул от моего лица к протянутой руке.
– Мне хочется прикоснуться к тебе. Лишь на секунду. Но я не могу, Кеннеди. Я в ужасе оттого, что могу причинить тебе боль. – Он посмотрел на мою шею. – Снова.