Неопытная искусительница
Шрифт:
— Добрый вечер, мама. Я бы сказал, что отец тоже был слишком молод, чтобы умереть, — сухо заметил Джеймс, нагнувшись, чтобы коснуться губами ее щеки, прежде чем опуститься в ближайшее кресло. На ней было фиолетовое платье с желтой отделкой, и он усомнился, что она будет соблюдать положенный годичный траур. Когда умерла ее мать лет десять назад, она посетовала, что черное придает ей болезненный вид, и согласилась надеть его только в день похорон.
— Твой отец был безрассудным молодым человеком и так и не изменился, — отозвалась она, презрительно
— Едва ли можно назвать верховую езду безрассудством. — Тело его отца еще не остыло, а она уже обвиняет его во всем. Джеймс вздохнул, уронив голову на грудь. Неужели она не позволит сыновьям даже оплакивать отца без язвительных замечаний и колкостей?
Она продолжила, как будто он ничего не говорил:
— Удивительно, что он вообще приехал. Твой отец предпочитал проводить время в Лондоне даже после окончания сессий парламента. Впрочем, я не ожидала, что он задержится надолго, поскольку он никогда не задерживался.
— А что насчет похорон, мама? Когда они состоятся? — Вот почему он так редко бывает дома. Если бы не Кристофер, Джеймс не приезжал бы сюда вообще.
— Через два дня. Скорей бы все это закончилось.
— А что с Кристофером?
— Завтра приедет.
Джеймс медленно кивнул. Его глаза жгло, в голове начала пульсировать боль. Он не пролил ни одной слезы, возможно, слишком потрясенный, чтобы дать волю чувствам. Внутри его разверзлась пустота, и он не знал, чем ее заполнить.
Они были не слишком близки с отцом, но между ними существовало взаимопонимание. Джеймс уже свыкся с мыслью, что его жизнь будет похожей на жизнь отца.
Когда-то мать была счастлива и радовалась жизни — совсем как Мисси. Но это было давно, в детстве. Джеймс не мог вспомнить, когда она изменилась, но точно знал, что изменилась.
И теперь, вспомнив, какой она была, он в очередной раз задался вопросом, каково это быть женатым на женщине, которой она стала. Его охватила невольная дрожь. Наверное, этого достаточно, чтобы искать успокоения в смерти или хотя бы забвения в объятиях других женщин. А у его отца были другие женщины. Много женщин. Что еще прикажете делать, когда жена к тебе совершенно охладела?
Джеймс поднялся на ноги.
— Это был длинный день. — И его отец только что умер, мысленно добавил он, но не стал произносить этого вслух, бросив на мать выразительный взгляд.
— Италия так прекрасна, — отозвалась она, глядя в арочное окно, выходившее на переднюю лужайку.
Джеймс вздохнул.
— Спокойной ночи, мама.
Она кивнула, отпуская его, и с невозмутимым видом поднесла к губам чашку.
Узнав о смерти отца Джеймса, виконтесса отменила оставшиеся празднества. Гости, многие из которых лично знали графа, проявили понимание и разъехались в течение дня, так что на следующее утро Мисси с матерью смогли отправиться в Радерфорд-Мэнор.
Представительный дворецкий, впустивший их в величественное каменное задание, объявил об их прибытии.
У Мисси
Он вышел из гостиной. Их взгляды встретились, и она замерла, не сразу заметив Алекса и Томаса, которые стояли по обе стороны от него. Джеймс двинулся к ним, не сводя с нее глаз. Мисси внутренне напряглась, и хоть напомнила себе, что приехала сюда на похороны его отца, не могла не почувствовать волнения при виде Джеймса. В черной траурной одежде, с черной повязкой на рукаве, он выглядел, возможно, чересчур суровым, но потрясающе красивым.
Ее мать была так занята, давая указания лакею, который выгружал их багаж из кареты, что не заметила их приближения, пока они не оказались совсем рядом.
Пока Джеймс здоровался с виконтессой, которая нежно обняла его, выражая сочувствие, Мисси тихо стояла рядом. Когда он шагнул к ней, она так волновалась, что едва могла думать. Взгляд, который он устремил на нее, был таким напряженным, что ей стало не по себе.
Он нагнулся и, черт бы побрал правила приличий, коснулся губами ее теплой щеки.
— Спасибо, что приехала, — хрипло произнес он.
Сознавая, что за ними наблюдают, в том числе ее мать и брат, Мисси коротко сказала:
— Я ужасно сожалею о твоем отце. — И поспешно опустила глаза, не выдержав его пристального взгляда.
Джеймс отступил на шаг и неуверенно улыбнулся.
— Мы поговорим после похорон, — сказал он достаточно громко, чтобы все слышали.
Мисси ничего не оставалось, как кивнуть. Спустя несколько мгновений они с матерью последовали за лакеем, который понес их багаж в отведенные им комнаты.
Почивший Теодор Радерфорд был похоронен на семейном кладбище, располагавшемся на некотором расстоянии от главного здания, рядом со своими родителями, бывшими графом и графиней Уиндмир. Церемония прошла торжественно и собрала немало народу, включая представителей высшего света, местное дворянство и простых людей, работавших на земле Радерфордов.
После похорон все, кто приехал проводить графа в последний путь, собрались в гостиной, чтобы перекусить и обсудить случившееся, а Джеймс препроводил свою мать на оглашение завещания.
Когда поверенный, мистер Кларенс Генри, вошел в библиотеку, он дышал так, словно только что пробежал длинную дистанцию. В руках он держал портфель, довольно объемистый, но определенно не такой тяжелый, чтобы объяснить усилие, которое ему понадобилось, чтобы водрузить его на стол.
Графиня Уиндмир расположилась с царственным видом в кресле с высокой спинкой. К облегчению Джеймса, она оделась в черное, как и полагалось вдове. Он опустился в соседнее кресло, а заплаканная миссис Толбот, прослужившая у них экономкой больше двадцати лет, и Ривс, хранивший стоическое спокойствие, уселись на кушетку поблизости.