Неославянофильство и западничество в современной русской философской мысли

Белый Андрей

Парадоксально, но честно, смело, законченно проводит грань г. Эрн между Востоком и Западом.

Итак: Восток или Запад?

Оставаясь на точке зрения г. Эрна, мы должны отказаться от всей новейшей философии; с Декарта до Когена философия Запада пуста и бессодержательна; Лейбниц, Спиноза, Кант, не говоря уже о великих позитивистах и идеалистах, только демоны, соблазняющие души. Безрелигиозная философия не имеет права на

существование. Но если это так, то где искать принципа логической деятельности? В психологии, логике, теории знания этого принципа найти нельзя; в науке – тем менее. Итак, принцип религиозной философии есть откровение, философский догмат – символ; иерархия идей – иерархия высших существ, открывающихся человеку. Вот невольный вывод из крайней позиции самого крайнего представителя неославянофильской тенденции в русской философии; и этот вывод очень ценен.

Основывая логическую деятельность на мистическом откровении, мы к самим философским системам подходим с другой, противоположной стороны; всякая философия есть продукт мистического творчества; догматы – ее символы; до чисто логической истины такой философии нет дела; истинное есть ценное; а ценность есть живо переживаемая религиозная связь между Богом и человеком.

Для того, чтобы оправдать такой крайний взгляд на задачи философии, следует принципиально решить вопрос об отношении мистики и религии к теории знания; для этого мы должны знать принципы образования и исторической эволюции религии, для этого мы должны иметь законченную теорию знания как систему логических понятий. К такой системе и идет современная западная философия.

А пока такой системы нет, как нет в нас живого и деятельного переживания религии, пока суждения о сущности религиозного творчества в догматизме суть лишь рационализирование иррационального, вопрос об отношении между чистой логикой и чистой религией еще не может быть решен; это вопрос хотя бы и близкого будущего, но будущего. И потому-то чистая логика должна развиваться своими путями, как и чистая религия должна была быть пережита, а не объявлена философией, хотя бы восточной, как того хочет г. Эрн.

Вопрос об отношении между Западом и Востоком есть вопрос об отношении чистой религии к чистой философии, которая ни восточна,

ни западна, а едина. Мы говорим о западной философии лишь постольку, поскольку в ней нащупываем стремление возвыситься над четырьмя горизонтами; кантианство в этом смысле есть полюс, откуда все стороны простираются либо на юг, либо на север, и где нет ни востока, ни запада.

Стремление восточной русской философии быть философией основано на смешении; религиозно-творческие символы такой философии извне покрываются рационалистическими терминами; чисто религиозный пламень в такой философии гаснет, распространяя дым и чад на область логической истины ни религиозной, ни безрелигиозной, но вне-религиозной по существу.

Если философия есть только стремление к мудрости и если это стремление к истине утоляется только в религии, то само это стремление проходит известные стадии, строго разделенные подхождения к истине, где область логической истины есть предпоследняя область скитаний, а область самой истины (религиозной) есть цель этих скитаний; если бы это было так, невозможно смешивать последнее, заветное, с предпоследним, формальным: религиозная логическая истина – ни логическая истина, ни религиозная также; религиозная логическая истина – вовсе не истина; и стремление видеть в национальной русской философии прежде всего религиозную философию есть стремление подорвать и убить самую философию в том виде, в каком хотел ее видеть покойный Вл. С. Соловьев.

Точка зрения славянофилов, выраженная столь крайне и резко в полемике г. Эрна против «Логоса», стала бы неуязвимой, если бы религия открыто в ней была противопоставлена философии; но этого противопоставления все еще нет: чистой философии противопоставлена философия смешанная (как бы полурелигиозная и рационализированная религия); крайнему Западу противопоставлен все еще средний Восток.

Позиция неославянофилов представляет собою не броню, а сплошную брешь, в которую Запад входит открыто; русское славянофильство есть не Восток, а только средний Запад.