Неосновной инстинкт
Шрифт:
– Тебе не хватило?
– Да ну что там, боже мой, это же работа, - засмеялся он. – Теперь надо в удовольствие. Пока!
Проводив его взглядом и посмотрев туда, куда указывал перст товарища, куда-то в сторону огней Бродвея, Ёндже задумался, что как бы не прокачивал свои извилины, прокаченный природой организм Санха всё равно будет в выигрыше у женщин. Между полами правит сексуальность, а не интеллект, так что, разумеется, всё так и есть. Надо бы, надо заняться и другими аспектами, кроме романтики.
Примечание
Ночные приходы
Неспокойный, разрывный детский плач доносился из-за стены и Гук, скорее скинув ботинки, вбежал в гостиную, по которой ходила Херин, укачивая на руках дочку. Увидев вернувшегося супруга, она демонстративно повернулась спиной, продолжая ласково нашептывать что-то ребенку, убаюкивая его. Её женственный, бережный голос тёк мелодией материнского переживания, отгоняя напасти и любую хворь.
– Что такое? Болит что? – подлетел к ним Ёнгук, и начал кружить вокруг, но жена подставляла то одно плечо, то другое, не давая ему приблизиться к Бомми.
– Зубки опять режутся, - холодно сказала она.
– Может смочить соску в…
– Я уже всё сделала! – злее бросила Херин и подняла на мужчину взгляд. Тон стал другим. – Третий час ночи! Ты в курсе?
– Я в курсе, Рин, солнышко, котенок, киса…
– О чем ты думал тогда, что так задержался? – они встретились глазами. – Я даже не хочу спрашивать где!
– Я думал о вас, о тебе и дочке, - честно признал Ёнгук, но жена повела носом.
– Ну да, конечно. Думал бы – пришёл раньше, - Бомми постепенно стихала, причмокивая пустышкой и закрывая веки. Мама с папой препирались негромко, а наличие их обоих рядом уже благотворно влияло на крошечный организм.
– Рин, я заканчивал свои дела.
– Я так и знала, что стоит мне уступить, и всё начнется по новой! Ты опять примешься пропадать, не считаясь с нами.
– Я заканчивал свои дела, чтобы взять отпуск, - не выходя из себя, что его доводы не проходят, добавил Гук. – Завтра я работаю последний день, и после этого беру перерыв, - Херин замолчала, внимательно в него всматриваясь.
– Ты не шутишь? – после паузы, с надеждой напряглось её лицо.
– Над тобой? Никогда, - он хотел обнять её, но вспомнил, откуда пришёл, и передумал. Нечего грязь разносить.
– И… долгий будет перерыв? – успокаиваясь и вновь доверяясь мужу, Херин медленнее, уже умиротвореннее стала покачивать дочь, окончательно прекратившую ночной соло-концерт.
– На неделю. Но только потому, - не дал он вставиться супруге, продолжая. – Чтобы к Новому году взять две недели отпуска, начиная с Рождества. Слетаем к моим брату и сестре, батю навестим, твоих родителей. Они же ещё не видели вживую внучку, только по фото.
– Ты же не любишь общаться с моей мамой.
–
– Просто в Сеуле у тебя своеобразная репутация, и она о ней наслышана.
– Ну вот потому и не будем им долго надоедать. Дней пять, и вернёмся праздновать Новый год с Химом и Шиллой, - вызвав улыбку на любимых губах светлыми перспективами, он отправился в ванную и за пять минут ополоснулся, после чего, забывшись, вышел в одних боксерах, дефилируя в спальню, где Рин уже положила Бомми в кроватку. Обернувшись, она в неверном свете ночника всё равно зорким глазом приметила странные отметины-шрамы, ещё бордовые, хоть и затянувшиеся. Проследив за ходом её мыслей, Ёнгук опомнился, но было поздно, и подавать вида, что что-то не так, не стал. Молодая женщина плавно подошла к нему, оглядела ближе. Не скрывая показала, куда смотрит, подняла руку и провела по рубцу на плече пальцем.
– Твоя контора над тобой просто издевается, - беспокойно, с защемившим сердцем подумала она о том, каким образом появились эти следы неизвестно чего: драк, стычек, выстрелов? Она понятия не имела, кто и каким образом сотворил это, а скажет ли Гук, если его спросить? – Может, адвокатом быть в наше время слишком опасно?
– Всё в порядке, - перехватил он её ладонь и притянул всю полностью к голому торсу, стиснув в объятиях. – Бывают сложные дела, но это даже интереснее. В любом случае, я побеждаю в большинстве.
– Не проигрывай, - поцеловала его в грудь Херин и зажмурила глаза, обвив руками и прижавшись со всей силы. Ресницы увлажнились росой страха неизвестности. – Никогда не проигрывай, пожалуйста.
– Разве я могу тебя ослушаться? – погладил он её по макушке, чувствуя ребрами сердцебиение в её груди, спрятанной тонким серебристым халатиком. Женщина посмотрела на колыбельку, потом опять на него, задрав голову, чтобы видеть лицо. Поцеловав мужчину в подбородок, она шагнула назад, потянув его за собой. Гук взял её за локти и оставил стоять на месте. – Не сегодня, ладно? – он с тоской посмотрел на широкое ложе, застеленное свежими простынями, но не мог найти в себе наглости и храбрости, чтобы после содеянного недавно броситься на его ангельски непорочную жену.
– Хочешь спать? Устал? – заботливо и без пререканий сдалась она.
– Нет, если честно, спать не тянет, - вздохнув, он взял её за руку и повёл в зал. Хотелось перебить чем-нибудь осадок и впечатления, забыть, отполировав поверх чем-нибудь отстраненным и приятным. – Давай какой-нибудь фильм посмотрим? Старый, добрый, про любовь.
– А ты выспишься?
– Мне завтра утром никуда не надо, к обеду опять поеду, - плюхнувшись на диван перед шестидесяти с лишним дюймовой плазмой на полстены, Ёнгук усадил рядом Рин, тут же уютно прильнувшую к его боку и свернувшуюся калачиком. Взяв пульт, он начал искать что-нибудь подходящее на многочисленных каналах, пока она гладила нежно его худощавое тело кончиками пальцев, положив свои колени на его ногу.