Неоткрытая страна
Шрифт:
– Спок, я действительно очень устал… – недовольно буркнул капитан.
– Зарегистрировано повышенное нейтронное излучение, капитан.
До Кирка мгновенно дошел смысл сказанного, и остатков его сна как не бывало.
– Где? – он взглянул на изображение "Кроноса".
– Поразительно, но радиация исходит от нас, – ответил вулканец, ничуть не сомневаясь.
Если бы излучение шло от Клингонов, это Спока беспокоило бы меньше.
Радиация на борту могла обозначать две вещи: произошел пробой в блоке реактора, работающем на частицах материи и антиматерии, что могло привести к катастрофическим
– Радиация исходит от нас? От "Энтерпрайза"?! – Кирк не верил своим ушам. Спок утвердительно кивнул.
– Техническая служба подтвердила нормальную работу всех систем.
Нарушений в сердечнике реактора не обнаружено.
Кирк подошел к рулевой рубке и оперся о кресло Валерис.
– Лейтенант, вам ничего не известно о повышенном нейтронном излучении?
– Прошу прощения, сэр? – повернулась в кресле к Кирку озадаченная Валерис.
– Мистер Чехов, вы заметили что-нибудь необычное?
– Разве что голова раскалывается, – простонал Чехов.
– Прекрасно понимаю тебя, – посочувствовал капитан.
Не успел он произнести эти слова, как в нижней части экрана все увидели летящую торпеду, ударившую потом по корпусу "Кроноса". Ярко-белая вспышка на мгновение ослепила всех на мостике.
– Что за… – Кирк прикрыл глаза ладонью. Спок часто заморгал и склонился над дисплеем, желая убедиться в том, что и так было ясно каждому.
– Мы нанесли удар по звездолету канцлера, – констатировал вулканец.
– Ухура, к монитору! Чехов, выяснить, что происходит в оружейном отсеке!
– Торпедный отсек? – закричал Чехов. А Валерис в это время спокойно сказала:
– Прямое попадание.
– Подтверждается, капитан, – доложила Ухура. В нижнем углу экрана появилась вторая торпеда и ярким штрихом понеслась к "Кроносу".
– Кто это делает?! – закричал капитан и заставил себя посмотреть на ослепляющий взрыв, не отворачиваясь.
– В корпусе корабля Клингонов пробита брешь, – доложил Спок. – Он потерял гравитацию, и теперь медленно выходят из строя системы жизнеобеспечения. Их звездолет получил значительные повреждения, – Спок в упор посмотрел на капитана. – Джим, они даже не поднимали защитные экраны.
Кирк в изнеможении закрыл глаза.
Незадолго до этого Горкон сидел в своей каюте на "Кроносе-1" в окружении советников и телохранителей. За столом шли жаркие дебаты, в сравнении с которыми разговор за обедом на "Энтерпрайзе" показался бы обменом любезностями. Азетбур отказалась пообещать отцу занять пост канцлера после его смерти, но Горкон старался не расстраиваться по этому поводу. Он прекрасно 'знал свою дочь – она не должна его подвести. В данный момент дочь руководствовалась эмоциями и все еще пребывала под влиянием ромуланского эля, но когда придет время, она, несомненно, будет на высоте. С другой стороны, Горкону не оставалось ничего другого, как поверить в нее.
Канцлер молча сидел за столом, слушая и запоминая все, о чем говорили. Он часто применял подобную тактику, поскольку она давала ему возможность многому научиться. Трое споривших – генерал Коррд и бригадные генералы
Чанг хотя и был прекрасным и нераздумывающим исполнителем, в роли советника никуда не годился. Генерал предпочитал держать язык за зубами и слишком осторожничал, чтобы высказывать свою точку зрения до того, как станет известно, в чью сторону дует политический ветер. По укоренившейся привычке канцлер Горкон освободил от участия в дискуссиях и Чанга, и Азетбур. Что касается последней, то она не допускалась к обсуждению важных вопросов, потому что открыто поддерживала взгляды отца. Чанг, как и Горкон, много слушал, но мало говорил. В душе канцлер настолько основательно не доверял Чангу, что даже и не стремился узнать его получше.
Керла, всего минуту назад вступивший в разговор, уже вскочил на ноги и возбужденно кричал. Энергично махнув в сторону Горкона рукой, он сказал:
– Как можно ходить с гордо поднятой головой, если земляне так сильно оскорбили нас? Канцлер, неужели вы не слышали, какие вещи капитан позволял говорить своим людям? Неужели вы не слышали, что сказал солдат, когда мы входили в лифт? Да они презирают нас! Я слышал анекдоты о нас, но ради приличия не повторю их здесь. Они называют нас не иначе, как человекоподобными обезьянами, бессловесными приматами. Они считают нас неразумными существами, не имеющими ни чувств, ни мыслей!
– Сядь! – зарычал Коррд, и от его громоподобного голоса едва не задрожала перегородка.
Тучный и старый, но необычайно проницательный и, что самое удивительное для человека его возраста, к тому же видевшего столько битв, пролившего столько крови, – способный донести свои мысли до других через преграды собственной культуры.
"Вполне возможно, – думал Горкон, – именно потому, что Коррд много раз наблюдал, как рядом с ним умирают храбрые воины, в том числе и его дети, он так рьяно отстаивает сейчас дело мира."
Керла умолк и сел, но не из-за того, что Коррд заорал на него, а из уважения к старшему.
– А ведь он прав, генерал, – подал голос Камерг, помоложе Коррда, но не такой юный и горячий, как Керла. – Как можно договариваться с Федерацией о мире, если они нас так ненавидят?
– Не все земляне подвержены этому чувству, – ответил Коррд. – И потом, в Федерации, кроме землян, есть представители и других планет, Камерг согласно кивнул.
– Допустим, но ведь земляне являются движущей силой, и если они не станут вести открытый диалог, то надежды у нас нет.
– Мы забыли о вулканцах, – добавил Коррд, – но давайте не уходить от сути разговора. Разве не мы сами придумали множество оскорбительных прозвищ землянам? Разве наша ненависть к ним меньше? Разве мы не презираем землян за их слабость так же, как они презирают нашу силу? Так что наши чувства взаимны. Постарайтесь их понять: в их культуру заложено отвращение к войне, и смерть в бою для них – не путь к славе, а бессмысленная утрата жизни. Они сражаются только в целях самообороны, а вулканцы не дерутся даже и в этом случае. Следовательно, для них погибшие от наших рук жертвы, а мы для них убийцы.