Неотразимая
Шрифт:
Они научили меня танцевать вальс.
— Ты такая легкая и грациозная, как королева эльфов, — с улыбкой сказал Мэтт. Его разум, однако, занимали куда более серьезные мысли, он раздумывал, что еще она могла скрывать из своего прошлого. Ему хотелось бы побольше расспросить о ее детстве, о том, какие события привели ее к такой жизни, какую она сейчас вела, но он не хотел вынуждать ее защищаться или дать ей почувствовать, что он осуждает ее.
— Ты думаешь, она может оказаться в раю, Мэтт? — неожиданно спросила она.
— Кто?
— Вера. Я знаю, она содержала салон, она совершила
— Только Бог имеет право решать это, Джейд. Взвешивать в каждом человеке добро и зло. Только по Его милости и Его решению кто-то может попасть в Царствие Божие. — Он ласково улыбнулся ей. — Возможно, Бог, со своей безграничной мудростью, заглянул в сердце Веры и увидел там любовь. Может быть, в последние минуты своей жизни она получила отпущение грехов. До тех пор пока мы сами не пройдем через эти врата и не получим возможности найти ее там, мы не сможем узнать это наверняка.
— Полагаю, это относится к каждому, — подытожила Джейд. — Некоторые люди, кажется, поступают правильно, но в душе оказываются совершенно другими, в то время как другие могут казаться плохими, но исправляются в конце пути.
— Точно. Только одному Богу ведомо, что находится в человеческом сердце, Джейд.
И Его нельзя обмануть.
— Хорошо, я надеюсь на Его всеведение, хотя иногда сомневаюсь, например, когда такие крошки, как Скитер, получают кучу проблем.
Заговорив о Скитере, Джейд вспомнила, что не видела мальчика весь вечер.
— А где же он сегодня? Я имею в виду Скитера, — спросила она.
— Они с Айком заперты в палатке, — ответил Мэтт, нахмурившись. — Именно об этом я и хотел поговорить с тобой, Джейд, только я не знаю, как все объяснить.
— Английский достаточно богатый язык, чтобы сделать это. Начинай прямо, без предисловий, чтобы не усложнять дело.
Он рассмеялся.
— Это одна из черт, которая мне очень нравится в тебе, Джейд. Ты очень честная, откровенная, если не сказать, что даже немного резкая.
— Итак, в чем проблема?
Он на мгновение задумался, затем вздохнул.
— Думаю, ты знаешь, что Айк совершенно очарован тобой, настолько, что это уже давно выходит за рамки.
Джейд закатила глаза и покачала головой.
— Ну, я не собираюсь никоим образом поощрять его, если это то, что тебя беспокоит.
Все мальчишки проходят через это рано или поздно. Думаю, и с гобой было такое же. Это не смертельно. Только дай ему неделю или около того, и все пройдет само собой.
— Именно так я говорил самому себе, — признал Мэтт. — Вплоть до сегодняшнего дня, пока не поймал его в тот момент, когда он через кусты подсматривал, как ты мылась.
У Джейд округлились глаза.
— Надо же!
— Вот так. Но это еще не самое худшее.
— Нет?
— Нет. Он потащил с собой Скитера.
— Господи! А что еще? — поколебавшись, спросила Джейд.
— Это и так уже плохо, как ты считаешь?
— Полагаю, да. А что ты сделал, когда
— До того или после того, как я сам тайком подсмотрел за тобой тоже? — признался он, бросив на нее взгляд, в котором смешались очарование, обожание и раскаяние.
— Ты не мог! — Джейд перестала танцевать и уставилась на него.
— Но я смог. Моим единственным оправданием может служить только то, что когда Айк обмолвился, что ты купаешься совершенно голой, я не смог удержаться и посмотрел.
— Но ты ведь священник! — Она была совершенно ошеломлена его признанием.
— Это же не означает, что я совершенен.
Я ведь гак же могу совершать ошибки, иметь слабости и чувства, как и любой другой человек. — Тон его стал льстивым и вкрадчивым. — Ведь сказано, что человеку свойственно ошибаться, а Богу — прощать. Простишь ли ты меня, если я скажу тебе, что с первого же взгляда я был очарован твоей неземной красотой, так околдован, что все, что я мог видеть, все, чего я мог желать, была ты?
— Льстец! — воскликнула она, в ее глазах светилось негодование, румянец залил ей все лицо, и ночной воздух показался слишком жарким. — Я не верю ни одному твоему слову!
Его лицо смешно скривилось, когда он попытался изобразить обиду.
— Ты ранишь меня, женщина. Я открываю тебе свое сердце, рассказываю тебе о своих чувствах, а ты разрываешь их на кусочки своим сварливым языком! Да разве так обращаются с поклонником?
— Ты не мой кавалер, и если отложить всю эту чепуху в сторону, то мальчики не единственные, кому следует раскаиваться в палатке, преподобный Ричарде, — сурово отчитала она его.
— Я знаю. Вот почему я подумал, что лучше я сначала открою тебе свою душу, а потом уже спрошу твое мнение о том, что делать со слепым увлечением Айка. Я хотел наказать его хорошенько, но после того как сам поддался искушению, то самое большое наказание, какое я смог придумать для него, — это оставить его в палатке и заставить написать пятьсот раз предложение «Я не буду вовлекать других в проступки».
— А что же ты сам собираешься писать?
Какие-нибудь поучительные молитвы?
— Я могу. Как насчет такого: «Я открыто заявляю о страстной любви к моей прекрасной даме. Не во мраке ночи, а при солнечном свете, не стыдясь целого мира». Будет этого достаточно? Или ты предпочтешь, чтобы я заявил о своей слабости и моем влечении к тебе во всеуслышанье перед всеми переселенцами во время воскресного богослужения? Нет, лучше я поцелую тебя здесь и сейчас, перед Богом и перед всеми, чтобы все знали о моих чувствах.
Она изумленно взглянула на него.
— Ты не посмеешь!
Его ответная улыбка была озорной и решительной.
— Я не посмею?
Прежде чем Джейд смогла что-то возразить, она оказалась в крепких объятиях, его руки крепко держали ее голову, а длинные сильные пальцы ласкали ее волосы. Едва она успела открыть рот, чтобы запротестовать, его крепкие теплые губы захватили ее губы. Его язык начал быструю стремительную дуэль с ее языком — и Джейд сразу же ослабела. Ее мысли смешались, а уши ничего не слышали, кроме гулких ударов собственного сердца — или, может быть, это его сердце стучало так глухо и громко?