Неотразимая
Шрифт:
Томаса, которого она однажды создала в своем девичьем воображении, не существовало. А настоящий Томас вопреки презрению, недоверию, низкому мнению о ней хочет ее.
Фиа остро чувствовала это по его взглядам, нерешительности, когда ему очень хотелось дотронуться до нее и он уступал своим порывам. Но самое главное – она видела, каких усилий ему стоит сдерживаться и не касаться ее. Как напрягается его тело, когда он подходит к ней. Какой запах исходит от него. Она ощущала его желание по возбуждению, которое он пытался скрыть, и по тому, как накалялся воздух
Фиа плотнее закуталась в шаль.
– Леди Фиа?
Вздрогнув, она очнулась от размышлений и с огорчением поняла, что плачет. Фиа быстро вытерла слезы тыльной стороной ладони и повернулась к Томасу, поняв, что еще и дрожит.
– Да, капитан Донн, – громко отозвалась она, чтобы он услышал, и вспомнила, что поклялась отомстить ему.
Томас схватил камзол, быстро спустился и ловко накинул его ей на плечи. Неожиданно Фиа стало очень тепло, он словно окутал ее собой, заглушил все остальные чувства.
– Вы хорошо себя чувствуете? Вас больше не укачивает? – поинтересовался Томас.
– Мне намного лучше, благодарю вас. «Черт бы побрал этого человека! Опять он о том, каково мне пришлось недавно», – недобра отметила она про себя, вспомнив, что предстала в невыгодном свете, а ведь задумала его соблазнить. Трудно иметь соблазнительный вид, когда тебя непрерывно тошнит и ты сидишь, склонившись над тазом.
– Вид, однако, у вас не очень здоровый, – пробормотал Томас.
Фиа рассмеялась:
– Капитан, я даже не знаю, как ответить на такую галантность. Уточните, пожалуйста, насколько плохо я выгляжу, – кокетливо попросила она и подумала: «Ну, теперь он наверняка разозлится».
Брови Томаса угрожающе сдвинулись.
– Болезнь сделала вас очень бледной. Под глазами появились темные круги, а в остальном вы, как всегда, неотразимы, – ворчливо произнес он. – Думаю, даже на смертном одре вы будете выглядеть такой же прекрасной.
Это вывело Фиа из равновесия. Она хотела сказать что-нибудь резкое и колкое, но не смогла подобрать ничего подходящего и спросила:
– А вам бы хотелось, чтобы мне и дальше было плохо?
– Зачем? – Томас в недоумении посмотрел на Фиа.
– Чтобы удовлетворить свое любопытство относительно того, насколько плохо я могу выглядеть.
Томас удивился еще больше.
– Я бы никогда не стал поступать с вами так жестоко.
– Неужели? Но вы же похитили меня из моего дома, оторвали от друзей и семьи, увозите в неизвестность и не хотите даже сказать куда. – Она очень мило улыбнулась. – Неужели вы станете обвинять меня в том, что я считаю вас жестоким человеком?
– На то есть причины, – ответил Томас.
– Что же это за причины? – Фиа взмахнула рукой, указывая на море. – Теперь мы далеко от Лондона, и, кажется, вы вполне можете объяснить мне причину такого необычного поступка. Необычного, поскольку вы уверяете, что не собираетесь соблазнять меня.
– Не собираюсь.
– Что же тогда? – Фиа изумленно приподняла одну бровь.
– Я привез вас сюда не для того, чтобы соблазнять,
Фиа вскинула голову и рассмеялась.
– О-о! – Она сделала вид, что рассмеялась до слез, и смахнула воображаемые слезинки. – О! Замечательно! Давайте проверим, правильно ли я вас поняла. Вы здесь со мной только для того, чтобы в Лондоне со мной не был ваш друг. Верно?
– В основном да. – Глаза Томаса сузились.
– Вы простите меня, если я вам не поверю? – весело улыбнулась Фиа.
– Но это правда. Хотите верьте, хотите нет, мне все равно.
– А мне не все равно, – пробормотала Фиа, делая шаг по направлению к Томасу. Его широкая грудь прикрывала ее от ветра. Тепло его камзола согревало. – Мне не все равно, потому что я считаю вас лжецом, капитан. – Теперь настала очередь Томаса возмущаться. Он вскинул голову. Если бы она не была женщиной, он бы ударил ее. Фиа продолжала: – Я знаю, вы убедили себя, что спасаете Джеймса от ужасной ошибки, но правда заключается в том, и я заставлю вас признать эту правду, что вы похитили меня потому, что хотите меня. Я нужна вам не как заложница, не как пленница, я нужна вам как любовница.
– Ошибаетесь. – Это слово прозвучало как клятва.
– Вы не оставляете мне никакого выбора, кроме как продемонстрировать вам, что я права, – рассмеялась Фиа. На лице Томаса отразилось что-то похожее на брезгливость.
– Я полагал, что вы уже достаточно взрослая, чтобы забыть эти детские игры, Фиа. – Она вспыхнула от этого упрека, ей было неприятно разочарование, явно прозвучавшее в его голосе. Мужчины редко разочаровывались в ней. Иногда они разочаровывались в ее решениях, если те противоречили их собственным планам, но никогда – в Фиа. Она спряталась за своей непроницаемой маской и прижала руку к его груди.
– Я предупредила вас, – прошептала она, – я разобью ваше сердце.
– Для того чтобы разбить его, сначала надо овладеть им. – Томас не смотрел на Фиа.
– Я овладею не только вашим сердцем, но и вашей душой. – Неожиданно для себя Томас усмехнулся этим словам, и Фиа опять почувствовала растерянность.
– Сколько драматизма! – произнес Томас и посмотрел ей прямо в глаза. – Лондонский театр и не подозревает, какую актрису теряет в вашем лице.
Фиа часто заморгала, подбирая достойный ответ.
– Я предпочитаю зрительный зал, в котором только один зритель.
Томас фыркнул и убрал ее руку со своей груди.
– Если вы собираетесь соблазнить меня, вам придется предложить что-нибудь более оригинальное, чем такие избитые приемы, – проговорил Томас. – Вы слишком привыкли полагаться на вашу неотразимость и красоту. Я несколько близорук и поэтому полагаюсь не только на то, что вижу, но и на то, что слышу. Не сочтите за слишком большую дерзость, но я предложил бы вам придумать что-нибудь новое, чтобы разжечь мой интерес, если вы действительно намерены добиться моего расположения. По крайней мере, тогда мне будет любопытно, и я не умру со скуки еще до того, как начну ухаживать за вами.