Неотразимое чудовище (сборник)
Шрифт:
Я достала сигарету, и мои мысли начали приходить в порядок — хотя до идеального было еще очень далеко, но все-таки…
Сейчас мне казалось, что я уже ближе к разгадке. Если откинуть месть, как мотив, и вычеркнуть из списка имевших алиби, в истинность которого я не верила, Саввина и Багдасарова, то остается неведомый садист любовник.
Наличие последнего в Машиной жизни меня просто ошарашило. Нет, конечно же, я прекрасно знала, что существуют извращенцы, и даже очень интеллигентные люди иногда подвержены самым неожиданным страстям! Но Маша?!
Было
Но Маша…
Я привыкла уже к созданному образу чистой и смелой женщины, «далекой звезды» Игоря Воронцова, и принять новый образ — женщины с несколько извращенными наклонностями — мне было очень тяжело.
Дверь стукнула, вошла Аня.
— Саша, — позвала она меня. — Бася нас ждет. Пойдем?
Глава 9
Мы шли по длинному и узкому коридору, когда Аня вдруг повернулась ко мне и спросила:
— Хотите посмотреть на наших детей?
— Да, конечно, — согласилась я.
Она открыла одну из дверей, и мы оказались в небольшой, но достаточно уютной комнате.
На кровати лежала девочка с журналом в руках. На звук открываемой двери она сразу же отреагировала, сев и вытаращившись на нас.
— Здрасьте, Анна Андреевна! — широко улыбнулась она.
Что-то в ее чертах было отвратительно порочное, вызывающее — губы, которые она складывала трубочкой, или подмалеванная родинка на щеке? Причем она оставалась ребенком, и от этого становилось еще гаже.
— И почему же ты не в школе? — поинтересовалась Аня.
— А у меня горло очень болит, — немедленно захрипела девица.
— На твоем месте я бы все-таки туда пошла, Поля! Опять потом неприятностей не оберешься…
Поля вздохнула.
— Я пойду, честное слово!
— А мне кажется, что ты просто ленишься.
Мы вышли, и Аня сказала мне:
— Видите, Саша? Вот эта девочка — жертва педофилов. Работала на улице, и теперь с ней очень трудно. Вы не заметили, какой журнал она читала?
— «Пентхауз».
— Наши средства скудны, мы не можем давать им такие деньги… Порнушные журналы дорогие, значит, Полина опять зарабатывает «древним ремеслом». Как их от этого отучить — ума не приложу! Но я вам показала это не затем, чтобы поделиться с вами нашими сложностями. Просто то поле, в котором они существовали и привыкли существовать, они принесли сюда с собой. И мы тоже вынуждены в нем существовать, понимаете? Нет ничего удивительного в том, что кто-то оказывается слабее и не может этому противостоять, заражаясь пороком. Я, пока не пришла сюда работать, свято верила, что чистота сильнее. Но не зря же медики говорят, что куда заразительнее микробы, то есть грязь! Видимо, у Маши был слабый иммунитет… Вот она и потеряла невинность!
Мы вошли в спортивный зал.
Высокая светловолосая девушка с короткой стрижкой, улыбаясь, направилась к нам.
— Василиса, — представилась она, протягивая
— Вы занимаетесь Машиным убийством? — спросила Бася, когда Анна оставила нас одних.
— Да.
— Странно, что Аня решила вас привести ко мне. Я ничего не знаю.
— А Машины синяки?
— Ну… Это да. Но после этого мы ведь с ней и не общались. Хотя она вытащила меня из ужасной истории в свое время, и я была ей очень благодарна. Знаете эту историю с Саввиным?
Я удивленно посмотрела на нее.
Ни капли косметики. Очень чистое и решительное личико. Единственное, что я не могла не отметить, — Бася была моложе меня лет на пять, но при этом начисто была лишена каких бы то ни было детских черт. Она была очень взрослой.
— Ну, да, — тихо рассмеялась она. — Я была как раз одной из героинь этой кретинской истории. Просто поняла, что могу быть полезна тут, и осталась. Но только Машу не Саввин убил, уж поверьте… Он большой урод, я не спорю, но такой жуткий трус! Может, из-за угла он бы выстрелил, это да. Но подойти к своей жертве, видеть ее глаза… Да этот гад в штаны бы наложил и удрал!
— Бася, когда вы заметили, что с Машей происходит что-то странное?
— Где-то около года назад. Сначала в ее глазах. Понимаете, там появилась безысходность.
— Но Анна говорит, что Маша была счастлива!
— Это не так, — покачала она головой. — Человек не может быть счастлив, открыв в себе монстра. Я говорю о человеке, в котором еще сохранился хотя бы процент нормальности. Нет, она не была счастливой. Она была покорна своей новой судьбе. Это наиболее верное определение ее состояния. А потом эти синяки… Я-то знаю, как они выглядят. И тогда мы с ней поругались. Она просила меня не соваться в чужие дела. А я не сдержалась и послала ее. Сказала, что она самое большое разочарование в моей жизни. Вы видели ее мужа?
— Да.
— Я в него была влюблена. Дело даже не в красоте этой чертовой, бог бы с ней. Дело в выражении его лица — казалось, внутри него живет рыцарь Ланселот. А она этого рыцаря унижает, потому что он ее любит, а если любимая унижает себя, то и тебя тоже!
— Вы уверены, что это не он убил?
— Господи, да вы что? Как вы можете думать, что это он? Ни-ког-да!
— И она не называла, хотя бы нечаянно, имени своего возлюбленного?
— Может, если бы мы не отнеслись к этому так негативно, она и сказала бы. Но, увы! Я ничем вам тут помочь не могу.
— Но с кем-то ведь у Маши сохранялись доверительные отношения?
— С тремя людьми, — немного подумав, сказала Бася. — С самим Игорем. С матерью. И с этой гюрзой Олей. Соседкой. Вот та может знать, кто он и откуда. Не удивлюсь, если она его ей и поставила!
В зале появились девочки.
— О, вот и мои малышки прибыли! — сказала Бася. — Полина, опять школу прогуливаешь?
Уже знакомая мне Поля посмотрела на Басю с такой любовью, что я удивилась, и сказала:
— Мне уже Анна Андреевна выговор сделала. Можешь не трудиться.