Неотразимый обольститель

Крэн Бетина

– Я покончила с ним. Совсем покончила, – заявила она. – Вам больше не надо беспокоиться о том, что я слишком рано собралась замуж, тетя Беатрис. Даже если бы мне принесли жениха на подносе, я бы его не приняла!

– Что произошло? – обеспокоенно спросила Беатрис.

– Вы были правы. – Присцилла откалывала шляпку. – Все мужчины – животные.

Беатрис нахмурилась. Когда это она такое говорила?

– Что-то действительно случилось. – Она взяла Присциллу за руку и потянула к гостиной. – Пойдем, расскажешь мне.

Девушка

остановила ее.

– Джеффри показал, каков он есть на самом деле, – вот что случилось. Он наглец, белоручка и эгоистичен до крайности. У него не больше понимания жизни и любви, чем у пятилетнего ребенка. – Она освободила руку и выпрямилась. – Я подумала обо всем, тетя Беатрис. Я намерена до конца работать в «Вудхалле», – она задрала подбородок, – потому что так должны поступать благородные женщины. Но пожалуйста, умоляю вас, сократите срок его наказания, чтобы мне не пришлось с ним больше встречаться. Беатрис минуту подумала, потом кивнула:

– Если ты так уверена...

– Абсолютно.

В карете Беатрис думала о том, какую роль она сыграла в разрыве отношений между Присциллой и Джеффри. Несколько недель назад она бы обрадовалась, что романтические иллюзии племянницы развеялись так быстро. Но сейчас она почему-то испытывала только сожаление. Расставание с иллюзиями сопровождалось у Присциллы потерей детской чистоты, она никогда больше не будет относиться к мужчинам и к любви по-прежнему. Да еще она вдобавок перенесла крушение надежд на то, что их отношения с Джеффри изменятся, на то, что любовь поможет им найти выход. Что, если этот опыт обозлит и огорчит ее? Что, если она больше никогда не сможет влюбиться?

Беатрис невольно поморщилась, вспомнив о собственных годах, прожитых с пустым сердцем. Неужели она хотела, чтобы Присцилла последовала ее примеру? Она внезапно подумала, что жизнь племянницы, с самого ее появления на свет в семье неисправимых романтиков, очень отличалась от ее собственной. Может, ее предназначение было в любви и раннем браке?

Беатрис задумалась о той страсти и радости, которые она переживала рядом с Коннором. Только в его присутствии она ощущала такую полноту жизни. Даже спорить с ним ей было приятно. Неужели она, понимая все это, откажет При-сцилле в таком счастье?

В офисе Коннора было пусто и темно. Когда они проезжали мимо «Таммани Холла», она было подумала о том, чтобы остановиться и поискать его, но вместо этого приказала Рукарту направляться к дому Коннора. Там горел свет, и двери открыла невысокая, с щечками, как яблочки, женщина, по-матерински заботливая, которая представилась как миссис О'Хара, домоправительница. Коннора не было дома, но вскоре он должен был появиться. Набравшись храбрости, Беатрис спросила, может ли она подождать его. Домоправительница посмотрела на модную одежду посетительницы, взглянула на ее карету и объявила, что не видит в этом никакого вреда.

Прошло больше часа, прежде

чем послышался скрежет ключа в дверном замке и голоса. Это был Коннор, но он пришел не один. Беатрис застыла, сожалея о своем внезапном решении дождаться его.

– Ты пропустил сегодня важный завтрак, за которым собирали средства, второй за эту неделю, – раздался низкий мужской голос с сильным ирландским акцентом. – Мне приказано не спускать с тебя глаз до самых выборов.

– Прекрасно, Делани, – надтреснутым, сердитым голосом отвечал ему Коннор, – уходи или оставайся, мне все равно. Но если ты останешься, то только снаружи. Я бы советовал тебе вернуться домой.

– И оставить тебя наедине с самим собой, так, что ли? Чтобы ты опять во что-нибудь вляпался? Где ты был сегодня утром, Барроу? Опять у своей подружки? Если босс об этом узнает, он вышибет тебе мозги. Я тебе говорил оставить эту юбку, забыть о бабах до самых выборов.

– Черт побери, Делани! – Коннор поднял руку, указывая на дверь. В этот момент он увидел Беатрис, стоящую в гостиной. Через мгновение он уже выталкивал мощного, краснолицего Делани из коридора на улицу. – Вон! Сейчас же!

– Подожди минутку, – возмущался тот, пытаясь оглянуться. – Кто там? Это она? Это...

Дверь захлопнулась, оборвав его на полуслове. Коннор задвинул засов и опустил занавеску на маленьком овальном окошечке над дверью.

– Кто это был? – спросила Беатрис.

– Дел Делани... помощник партийного босса и сторожевой пес «Таммани».

Коннор смотрел на нее с чувством, напоминавшим голод – как физический, так и эмоциональный. Через секунду стук в двери достиг его сознания, и он провел Беатрис в гостиную, закрыв за собой дверь.

– Не волнуйся... ему надоест, и он уйдет.

– Ты в беде, – с тревогой проговорила она. – Утром я поняла – что-то не так, и оказалась права.

– Ничего, с чем бы я не мог справиться, – ответил Коннор.

– Или что не мог бы побороть, – согласилась Беатрис.

– Просто сейчас они решили, что мне требуется небольшая поддержка, чтобы не отклоняться от программы партии.

– Поддержка? – Перепалка между Коннором и Делани теперь стала понятна ей. – Это из-за Олбани, правда? – Ее глаза расширились. – И из-за меня. Тебя связали со мной в газетах, а меня половина Нью-Йорка считает самой распутной женщиной на Уолл-стрит.

Коннор остановился перед ней и пальцем погладил по щеке.

– Все упирается в то, намерен ли я сам управлять собственной жизнью или позволить им руководить мной.

– Как дипломатично ты высказался. Значит, это должно касаться и меня. Тогда, наверное, мне надо уйти и...

– Даже и не думай, – сказал Коннор. – Некоторые вещи я ни с кем не стану обсуждать.

– Но я не хочу, чтобы у тебя из-за меня были проблемы, Коннор.

– Надо было подумать об этом до того, как шантажировать меня, – улыбаясь, ответил он.