Неотвратимое возмездие (сборник)

Семенов Юлиан Семенович

Сколько жизней советских воинов было унесено в результате фанатичных, безнадежных действий Монке и его эсэсовских головорезов! Это была агония обреченных. Полный разгром берлинской группировки и бессмысленность дальнейшего сопротивления не остановили и не образумили Монке. С оружием в руках он попадает в плен.

Во дворе имперской канцелярии. 1945 г.

Давая показания советскому суду, все перечисленные

выше нацисты рассказали о том, что произошло в последние дни апреля 1945 года в бункере под имперской канцелярией.

* * *

Ближайшие сподручные Гитлера, находившиеся с ним до его последнего часа в бункере или приходившие в него для доклада и получения инструкций, рассказали об обстановке растерянности и безнадежности, которая царила в эти дни в логове самого кровожадного зверя, существовавшего когда-либо на земле. Эта обстановка ярко и убедительно показала, насколько нагло ведет себя бандит на проселочной дороге перед своей жертвой и насколько он жалок, когда попадает в руки правосудия или когда возмездие за совершенные преступления представляется ему неизбежным. Вот эту судьбу, если можно так сказать, всемирного бандита и отражают в известной мере показания приспешников Гитлера — Раттенхубера, Вейдлинга, Монке, Бауэра и адмирала Фосса.

Вот их свидетельства.

«Более подробно хочу осветить в своих показаниях последние дни в ставке Гитлера, — пишет вице-адмирал Фосс, — ибо это произвело на меня слишком сильное впечатление и хорошо сохранилось в памяти. С момента начала советского наступления на Берлин Гитлер находился постоянно в подземном убежище под зданием имперской канцелярии. Уже тогда возле него остались только самые преданные ему лица: Ева Браун, Геббельс со своей семьей, начальник генерального штаба сухопутных войск генерал Кребс, шеф-адъютант Гитлера Буркдорф, заместитель по делам фашистской партии Борман, представитель министерства иностранных дел Хевель и я. Кроме нас там находился только технический и обслуживающий персонал».

«20 апреля — день рождения фюрера, — рассказывал Раттенхубер. — Обычно в этот день проходил парад войск на улице Аксе. Устраивались также приемы, вручались подарки».

Но в тот год установившийся ритуал был нарушен. 20 апреля 1945 года свой «подарок» Гитлеру преподнесли наступающие советские войска. Именно в этот день Советская Армия обстреляла Берлин. Мощная канонада советского «бога войны» загнала фашистских главарей в подземелье, в бункер, расположенный на глубине 16 метров и покрытый 8-метровым слоем бетона. В этом помещении, напоминавшем гробницу, и состоялось последнее поздравление фюрера с днем рождения. Сам именинник напоминал живой труп.

«Еще более усилилось дрожание его рук, левую ногу он тяжело волочил. Гитлер сильно опух, говорил еле слышным голосом. Глаза имели какое-то ненормальное выражение, как у душевнобольного», — рассказывал на суде Раттенхубер,

Фашистские правители отчаянно пытались отсрочить свой неизбежный конец. На повестке дня ежедневных совещаний у Гитлера стоял один-единственный вопрос: как задержать наступление советских войск.

Бригаденфюрер Монке, принимавший участие в этих совещаниях, показал:

«Говорилось лишь о приближении русских со всех сторон... О наступлении англичан

и американцев упоминалось лишь вскользь. Лично у меня сложилось впечатление, что фюрер рассматривает их наступление как нечто второстепенное и в противоположность этому с большой серьезностью относится к расширению русского предмостного укрепления в районе Штеттина».

Гитлеровская пропаганда неистово кричала по радио о новом «секретном оружии», которое по приказу Гитлера вскоре будет применено на фронте и принесет Германии победу.

«Пропаганда твердила о новом оружии, — замечает в связи с этим Монке, — но на первом же совещании у Гитлера я понял, что никакого нового оружия не будет».

24 апреля состоялось назначение Вейдлинга командующим обороной Берлина. В связи с этим Вейдлинг был вызван к Гитлеру. Об этой встрече он пишет:

«...В сравнительно небольшой комнате Гитлер сидел в кресле перед большим столом. При моем приходе он встал с заметным напряжением и оперся обеими руками о стол. Левая нога у него непрерывно дрожала. С опухшего лица на меня смотрели два лихорадочно горящих глаза. Улыбка на лице, с которой он меня встретил, сменилась застывшей маской. Фюрер протянул мне правую руку. Она также дрожала, как и левая нога. В конце нашей беседы Гитлер развил характерный для его дилетантства оперативный план по освобождению от блокады Берлина».

Когда аудиенция окончилась, Вейдлингу показалось, что все увиденное и услышанное им не более как сон.

Уже в течение нескольких дней он непрерывно участвовал в боях и твердо знал, что через несколько дней наступит окончательная катастрофа, если в последний час не произойдет чуда. Боеприпасов имелось ограниченное количество, горючее почти иссякло, а главное, войска были лишены воли к сопротивлению, так как не верили больше в победу и в целесообразность дальнейшей борьбы.

Неужели возможно чудо?! Неужели ударная армия Венка является тем резервом Германии, о котором Геббельс так много кричал в последние недели и который может ее спасти? Или это только измышления фанатика, не имеющего никакого представления о действительности?

Вейдлинг покинул кабинет Гитлера, как пишет он, «потрясенный видом человеческой развалины, которая стоит во главе германского государства, и находясь под сильным отрицательным впечатлением от того дилетантства, которое царило в руководящих инстанциях».

Когда Кребс сообщил Вейдлингу, что фюрер назначил его командующим обороной Берлина, он ответил: «Лучше бы Гитлер оставил в силе приказ о моем расстреле (за якобы самовольную передислокацию штаба корпуса. — М. К.), тогда, по крайней мере, меня миновала бы эта чаша». При своем назначении Вейдлинг получил приказ Гитлера оборонять город до последнего человека.

В эти дни Гитлер придерживался той точки зрения, что помощь ему непременно окажут войска, находившиеся вне Берлина, особенно он рассчитывал на 9-ю и 12-ю армии. 25 апреля в телеграмме гросс-адмиралу Деницу он писал: «Борьба за Берлин является роковой битвой Германии. По отношению к ней все другие задачи и фронт имеют второстепенное значение. Поэтому прошу вас оказать всяческое содействие этой борьбе».

Командующий военно-воздушным флотом генерал-полковник Штумф получил приказ ввести для обороны Берлина все наличные силы авиации.