Неожиданная Россия. XX век

Волынец Алексей Николаевич

Многотомное дело «Чёрной переправы» скрупулёзно описывало провалы: агент «Наумов» (Ли Тын Чун) в июне 1944 года переброшен в Корею с целью разведки порта Пусан, в том же месяце раскрыт японской жандармерией, в марте 1945-го под контролем японской разведки вышел на связь из Сеула, «после чего стал настойчиво требовать денег и указаний»; агент «Петя» (Ной Ки Юн) переброшен в апреле 1943 года в порт Гёнзан, через пять месяцев арестован японцами; агент «Лазарь» (Дю Сон Хан) переброшен в Корею в августе 1944 года, в том же месяце сдался японцам; агент «Восточный» (Цой Ди Кен) направлен в октябре 1944 года в порт Цинкай,

в мае 1945 года раскрыт и перевербован японцами; агент «Коля» (Лян Е Хан, он же Ямомото Коро) выдан своим напарником и с 1943 года работал под контролем японцев, вплоть до августа 1945 года передавая по рации в советский штаб составленную японской разведкой дезинформацию.

Один из таких «двойных» агентов по клике Агай, считавшийся особо надёжным и умелым, в 1939 году был даже награждён орденом Красного Знамени. Последняя группа из трёх агентов, заброшенная разведкой Тихоокеанского флота в Корею на исходе 1944 года, тоже провалилась, но сумела передать в эфир кодовый сигнал, что работает под контролем японцев.

Если в Маньчжурии у наших спецслужбы, были как неудачи, так и достижения (в разведывательные рейды на ту территорию с базы под Хабаровском не раз ходил даже будущий президент Северной Кореи, тогда капитан советской армии Ким Ир Сен), то на Корейском полуострове успехи отсутствовали. К началу войны с Японией командование Тихоокеанского флота констатировало, что надёжной агентуры в портах Кореи нет. Не было её и в крупнейшей военно-морской базе из ближайших к нашим берегам – в Сейсине.

«Проведенная работа по заброске агентуры за кордон не смогла обеспечить разведку интересующих нас районов и объектов…» – гласило направленное высшему командованию секретное сообщение контрразведки Тихоокеанского флота. Разведка и контрразведка на практике переплетены почти нераздельно, поэтому одной из ключевых причин таких неудач нашей агентуры в Корее был именно начальник «русского отдела», многоопытный Дзюндзи Минодзума.

Контрразведчик Ворошиловской батареи

Вот почему командование Тихоокеанского флота в ходе спонтанно задуманного десанта в Сейсин приняло решение заодно закрыть и вопрос с военно-морскими спецслужбами Японии. Захват Минодзумы в его сейсинском штабе позволил бы одним решительным ударом снять все проблемы, перекрыть все прежние неудачи, столь подробно и красноречиво описанные в агентурном деле «Чёрная переправа».

Десант готовился спешно, столь же спешно готовили и операцию контрразведки. Лишь днём накануне высадки офицеры-контрразведчики Тихоокеанского флота капитан Николай Сёмин и лейтенант Михаил Крыгин получили боевой приказ – «захватить японскую военно-морскую миссию, где расположена база японского резидента Минодзума».

Сёмин и Крыгин служили на острове Русский или, выражаясь официальным языком той эпохи, в «островном секторе береговой обороны Владивостокского морского оборонительного района Тихоокеанского флота». Михаил Петрович Крыгин, 27-летний уроженец поволжских степей близ Самары, попал на Дальний Восток ещё в 1939 году рядовым-призывником и после срочной службы остался жить и служить в Приморье. Окончил во Владивостоке курсы младших командиров, июнь 1941 года встретил сержантом в одной из батарей противовоздушной обороны.

После начала Великой Отечественной войны

Михаил Крыгин не раз подавал начальству рапорты с просьбой отправить его на фронт. Ему отказывали, но в итоге упорного и грамотного сержанта, рвавшегося в бой и не желавшего оставаться в тылу, перевели в контрразведку флота. С 1943 года, после курсов подготовки, уже ставший лейтенантом Михаил Крыгин служил, выражаясь языком той эпохи, «оперуполномоченным отдела контрразведки СМЕРШ Владимиро-Ольгинской военно-морской базы Тихоокеанского флота». Сегодня это побережье Приморского края от залива Ольги до Сихотэ-Алиньского заповедника, зачастую и в наши дни вполне дикие места приморской тайги.

Тыловая служба контрразведчика не была лёгкой, порою приходилось наматывать буквально сотни километров по дорогам и тропам меж разбросанных береговых батарей и прочих «объектов» охраны. Случались не раз и опасные моменты. В марте 1944 года Крыгин едва не погиб, провалившись под лёд в заливе Владимира (примерно 300 км к северо-востоку от столицы Приморья). Михаил сумел выбраться и бежал много километров, чтобы не замёрзнуть насмерть. В том же году контрразведчик, рискуя жизнью, сумел обезвредить группу из трёх вооружённых дезертиров, скрывавшихся в приморской тайге.

Канун войны с Японией лейтенант Крыгин встретил на острове Русском – служба на знаменитой Ворошиловской батарее стала повышением для проявившего себя контрразведчика.

Часовой у башни Ворошиловской батареи на острове Русский, 1944 год

Словом, на том момент Крыгин и его напарник Николай Сёмин являлись хорошо подготовленными офицерами, но реального боевого опыта всё же не имели. Расчёт в рискованной операции по захвату японского резидента строился на опыте морских пехотинцев, переброшенных в Приморье летом 1945 года с Балтийского и Северного флотов – авангардом десанта на Сейсин стал отдельный разведотряд под командованием Героя Советского Союза, старшего лейтенанта Виктора Леонова.

Виктор Леонов (справа) с одним из бойцов своего отряда, 1944 год

Леонов и его бойцы ранее прошли всю Великую Отечественную войну, с лета 1941 года не раз участвовали в смертельно опасных десантах и схватках с гитлеровскими войсками на побережье Кольского полуострова и в фиордах Норвегии. Сегодня их бы назвали морским спецназом. Их уровень подготовки и боевой опыт был выше, чем у любых японских солдат, которые могли встретиться десанту на территории Кореи.

В помощь контрразведчикам и отряду Леонова придавалась рота автоматчиков из 13-й бригады морской пехоты Тихоокеанского флота. Как и контрразведчики Сёмин с Крыгиным, бойцы-тихоокеанцы были подготовлены хорошо, но реального боевого опыта тоже не имели, за исключением их командира, старшего лейтенанта Ивана Яроцкого, семью годами ранее дравшегося с японцами в боях у озера Хасан.

«Одно из наиболее ожесточённых сражений в истории моего отряда…»