Неожиданная встреча
Шрифт:
— Ничего себе.
— Следователь, конечно, возмутился. Но надежду у нее все-таки оставил.
— Думаете, поверила?
Так ведь, Евгения Сергеевна, это мы с вами не поверим. А она столько лет ворует, столько людей за деньги купила. У нее уже и психология соответственная выработалась, что любого купить можно. Дело только за ценой.
— Понимаю,— протянула я.— Теперь Аллаховой нужно где-то эти деньги достать.
— Правильно. А нам нужно за этим последить… Вот и наше начальство шагает.
Полковник Приходько уселся
— Забыл спросить, где самолет промежуточную посадку делает.
— В Оренбурге,— сразу сказал Борис Борисович.
— Как бы он не вздумал в Оренбурге сойти. Сколько до Оренбурга лететь будет?
— Часа два, не меньше.
— Тогда я из Управления позвоню. Поехали!
Борис Борисович выбрался на шоссе, обошел пару грузовиков, пристроился за вишневой «Ладой». Она шла быстро, на заднем ее стекле болталась на присоске пластмассовая розовая ладошка с надписью по-английски: «Вау! Вау!»
— Вот пижоны!— ворчал полковник.— Хлебом не корми, только дай какую-нибудь побрякушку к машине прицепить. Юмор, видите ли!
Поднимающийся самолет пролетел где-то над нами, затих надсадный рев реактивных моторов. Полковник повернулся вполоборота ко мне.
— Полетел ваш бухгалтер. Павлов — теперь его фамилия. Василий Васильевич Павлов. Достал-таки паспорт, как я и предполагал.
— А если он там спрячется?— предположила я.
— Если спрячется… Придется тогда нам с тобой, Борис Борисович, на пенсию идти. Заведем лодку, будем на море ездить, рыбку ловить.
— Рыбку?…— вздохнул Борис Борисович.— Забыл уже, за какой конец удилище держат.
— А ты Евгении Сергеевне наши новости рассказал?
— Новости рассказал.
— А про планы наши?
— Планы? А какие у вас планы? Нет, про планы ничего не говорил.
— Тогда я сам расскажу. Евгения Сергеевна, подвиньтесь поближе и дайте мне вашу руку… Борис Борисович, ты не на меня смотри, ты на дорогу смотри, а то как раз «Ладе» в «вау! вау!» въедешь… Это какая у вас рука, правая? А кольца на какой носят?
— Смотря какие.
— Ну, не обручальные же.
— Кажется, на левой.
— Кажется… Вы что, никогда колец не носили?
— Терпеть их не могу.
— И обручальное?
— Обручальное тем более.
— Ну-ну! Смотри, какая… Ладно, давайте вашу левую руку.
Полковник Приходько достал из кармана кителя бумажный пакетик, развернул осторожно… и надел мне на средний палец кольцо.
— Вот, носите на здоровье.
Совсем уже ничего не понимая, я присмотрелась к кольцу. Повертела его на пальце и так и этак. Оно было золотое и составлено из четырех тонких отдельных колечек, которые не были спаяны, а, хитро изогнутые, держались одно за другое.
Я пригляделась внимательнее.
— Интересно… где-то я его уже видела.
— Так-так…
— Конечно! Это же Аллаховой
— Точно!
— Тогда…
— Почему оно появилось и зачем оно вам? А для представительства. Как пароль. Вроде: «У вас не продается славянский шкаф с шишечками?» Не догадываетесь?… Слава богу, хоть чем-то ее удивил. А то у нас с тобой, Борис Борисович, такой пронзительный оперативник, даже что-то и рассказывать ей неинтересно — все уже знает! А вот тут не знает. Ты про уборщицу ей ничего не говорил?
— Так я и сам еще ничего не знаю. Выпустили вы ее или нет?
— Выпустили, выпустили. А то как бы я это кольцо достал. Не снимать же его было у Аллаховой… Тут такое дело, Евгения Сергеевна. Аллахова в следственном изоляторе, как положено, отдельно от своей компании сидит. А мы с ее склада еще и уборщицу забрали — помогала она Аллаховой, по мелочи. И решили мы уборщицу пока выпустить. Сказали ей об этом, а пока документы оформляли, сунули ее, как бы по ошибке, в ту камеру, где Аллахова сидит. Та сразу к уборщице, а дежурная все это заметила. Вызвали мы уборщицу в следственный кабинет. Расплакалась она и достала вот это кольцо. Оказывается, Аллахова просила ее слетать в Сочи…
— К Щуркину?— догадалась я.
— Конечно! Показать ему кольцо — записку, мол, писать некогда было,— и пусть он срочно везет сюда пятнадцать тысяч, свою бывшую жену выручать. А кольцо признает, говорят, он его сам Аллаховой на день рождения подарил. И даже если он денег не привезет, то встревожится, конечно. Может, и с места стронется. Словом, проиграть нам нужно эту версию.
— Понятно,— уже сообразила я.— А когда лететь?
Тут полковник Приходько замолчал и вполне натурально вздохнул:
— Совестно мне, по правде сказать, посылать вас, Евгения Сергеевна. Только из одной передряги выпуталась, бюллетень еще не закрыт… врач узнает — меня живьем съест.
— Да что вы!— заторопилась я.— Сочи — это же юг, курорт! Одно удовольствие. А здесь я от безделья только хуже раскисну. Когда лететь?
— Ну, что нам торопиться…
— Нет, серьезно.
— А если серьезно, то чем скорее, тем лучше. Вот завтра и полетите. Успеете собраться?
— Чего мне собираться?
— Ну, там, платья — тряпочки. Курорт, все-таки. Чемодан-то у вас есть?
— Куплю я чемодан, долго ли.
— А зачем покупать. Борис Борисович, лежит у тебя в багажнике чемодан?
— Лежит. Я думал, вы себе купили.
— А мне зачем, я же на курорт не лечу. Чемодан, Евгения Сергеевна, видите, уже есть. Хороший чемодан, легкий, модный — в клеточку. С другими не спутаете.
— А билет?
— А билет… билет вот он. Место — возле окошка, специально просил. Жаль, сезон поздний, холодно. А то покупались бы там. Позагорали бы. Если повезет, своего Ромео встретите — совсем весело будет. Только вот что, Евгения Сергеевна, нас там рядом с вами не будет, так я очень прошу…