Неожиданно мать!
Шрифт:
Мотя вышла из ванной и поняла, что повода задерживаться у кроватки нет. Серега крепко и беспробудно спал, а Роман напротив — нет. Он смотрел в монитор ноутбука, сидя на кровати, и его лицо было очень серьезным и сосредоточенным.
Софа или кровать?
Вопрос на миллион.
Мотя надеялась, что, когда заглянет в спальню, Роман уже уляжется и тогда будет в сущности не важно, где она уснула. Неловко было снова лечь рядом, потому что после единственного совместного сна, Роман заставил ее краснеть и оправдываться.
В
— Не спит?
— А? — слишком громко переспросила она.
Серега завозился, но не проснулся.
— Иди уже ложись, — вздохнул Роман.
— Куда? — она сглотнула.
Внутри все похолодело и будто даже волосы зашевелились.
Мотя стала думать о глупостях, вроде того, приятно ли от нее пахнет, и нет ли где-то на коже микроскопического прыщика, видного вблизи, или коварной черной точки. Или пушка над губой.
Никогда она так жутко не волновалась и не думала о собственной внешности.
— Что? Софа понравилась?
— Если честно, нет. Там очень неудобно. Но и с вами… спать… я не уверена, что хочу. А по коридорам вчера всю ночь мама ходила. Говорила, что ей не спится и все такое.
— А ты пыталась?.. — начал Роман. Мотя не дала договорить:
— Ну я думала, может есть еще какая гостевая, или диван…
— Не шарься больше по дому! — строго велел он. — Ложись. Я уж точно не собираюсь к тебе приставать.
Мотя кивнула и опасливо покосилась на свободную половину кровати. Приблизилась и разгладила складки на простыни. Потом взбила подушку. Потом..
— Да ложись уже! — строго велел Роман, Мотя кивнула и юркнула под одеяло, натянув его до самого носа.
— Детский сад, — закатил он глаза, убрал ноутбук и хмуро посмотрел на Мотю. — Если утром окажешься хоть на десять сантиметров правее — принесу спальник и будет тут турпоход.
Мотя побледнела и перевернулась на бок.
«Он что… все слышал?»
Тридцатая. Ночи в огромной кровати
Тело затекло, потому что Мотя боялась пошевелиться. И она уже молилась, чтобы Серега проснулся и получилось сбежать из постели, в которой и рады не были, и вроде бы отпускать не собирались.
Роман, лежащий рядом, медленно и мерно дышал. Он казался таким беззащитным, можно было прямо сейчас набраться храбрости и рассмотреть его поближе, но, увы. Мотя только крепче цеплялась за свое одеяло.
— Ты расслабишься или нет, — пробормотал Роман сквозь сон. Мотя испуганно дернулась и поперек ее живота тут же легла тяжелая рука.
— Что ты… ты же сказал…
— Я тебе запретил приближаться. Ты же мне ничего не запрещала. Может хоть так прекратишь тут дрожать, как заяц, — вздохнул он.
От его дыхания в районе шеи копошились мурашки, и ощущение было препротивное. Ну может не настолько все плохо, конечно…
Мотя не то чтобы в жизни не приближалась к мужчинам, но весь ее опыт ни в какое сравнение не шел с тем, что происходило сейчас.
В этой огромной-огромной кровати, которая казалась теперь неприлично тесной. В этой огромной-огромной комнате, в которой теперь стало неприлично душно. Мотю обнимал огромный-огромный мужчина, которому плевать на то, что она чувствует. И все сводилось к выбору: или удирать, или погибать.
Чтобы удрать у Моти пороху не хватало. Она решила, что будет погибать. И расслабляться.
Секунды бежали, тепло от руки медленно накаляло ее кожу, становилось все жарче, и хотелось скинуть одеяло. Борьба со сном стала невыносимо сложной. Усталость накатывала все сильнее, и уже даже не казалось, что лежать неудобно. Вполне прилично. Уже не так страшно.
«Сережа… будь хорошим мальчиком… проснись! Я выбираю софу!»
Но нет, в спальне было тихо. Лежать было удобно. Роман отключился окончательно. Сон навис над Мотей и поглотил ее несчастную тушку.
«Это ужасно…» — подумала напоследок она и сдалась.
* * *
Ни одно, даже самое доброе утро, не бывает вовремя. Ты либо просыпаешься за минуту до будильника. Либо ненавидишь будильник. Либо просыпаешь его. Одно из трех! Именно об этом думала Мотя, когда проснулась не от криков Сереги и не от привычного звука будильника.
Вставала она с чугунной головой, явно проспав больше положенного. В тишине, на удобной кровати.
Она лежала на боку, а со спины ее кто-то обнимал. Кто-то, кто еще не собирался просыпаться.
Тишина.
Тишина.
Но так же не бывает!
Ребенок так долго спать не может!
— Серега! Он не просыпается! Он умер! — завопила она. Вскочила с кровати так быстро, что пнула Романа прямо в коленку и тот мигом проснулся, а сама кинулась к кроватке.
— Его нет! — прошептала Мотя. — Его нету…
— Видимо ушел, — сонно предположил Роман, все еще потирая коленку. — Ты неадекватная. Либо ляг и спи дальше, либо молча иди ищи, куда ушел твой Серега. Я в кои-то веки выспаться хочу…
— Учти! Ты ко мне приставал! И я к этому вопросу вернусь! — строго заявила Мотя. Стоило взойти солнцу, как все страхи показались глупыми. Она набралась храбрости и тут же решила, что нужно пресечь новые попытки ее компрометировать.
«И чего я ночью так не сказала? Неужели, как героиня романчика, потеряла волю, трусы и все такое?»
— Тебе никто не поверит, — пожал он плечами, подмигнул ей и свалился спать дальше, перевернувшись на живот, и зарывшись в подушки.
А следом у него брякнул телефон, заставив снова оторваться от блаженного сна. Лениво подняв голову, Роман вздохнул.