Неожиданные встречи

Мариковский Павел Иустинович

Долго возились, наводя порядок. Потом на обратном пути несколько раз глох мотор из-за того, что в горючее частично попала вода. Да, остров действительно оказался с шайтаном. Впрочем, с моим помощником всегда что-либо случалось, и, если быть суеверным, на всех остальных островах против нас почти всегда действовали шайтаны.

ТАИНСТВЕННЫЕ СЛЕДЫ

После завтрака я, как всегда, захватив полевую сумку и фотоаппарат, отправился побродить. У самой воды бережок реки Или был испещрен следами. Всюду виднелись крупные отпечатки лап фазанов. Птицы выходили из зарослей тугаев на открытое место погреться на солнышке, попить воды и обязательно поклевать мелкие камешки. Бродили здесь сороки и вороны. Возле дохлого судака,

выброшенного на берег, весь ил был истоптан. Маленькая лисичка-корсак пробежалась по кромке воды в расчете поживиться дохлой рыбой. Нежные крестики следов трясогузок и куличков-перевозчиков, будто изящная вышивка, тонкой вязью украшали почву.

Встречались и странные следы, похожие на закорючки. Их оставили жабы. Ночью эти внешне неповоротливые создания направлялись к воде, чтобы искупаться, напиться, смочить свою бородавчатую кожу. Следы жаб разные, и большие и маленькие, а одна жаба — настоящий великан — расчертила прибрежный песок затейливыми узорами.

Все следы мне хорошо знакомы, и ничего в них не увидел я нового. Так казалось. И вдруг заметил… То, что открылось моим глазам, было совсем необычным. По мокрому бережку рядом с водой тянулась цепочка аккуратных отпечатков совершенно мне неизвестного животного. Было похоже, будто оно небольшое, размером примерно с суслика и с копытцами на ногах. Да, с настоящими копытцами! Они отпечатались глубокими черточками с заостренными кончиками и округлыми основаниями.

Я позвал товарища, поделился с ним новостью. Вместе стали осматривать следы, фотографировать их. Под косыми лучами солнца, поднимающегося над рекой, отпечатки ног были очень четкими. Таинственное животное прошло мелкими шажками. У обрывчика след исчез, и более его нигде найти не удалось.

Я терялся в догадках. Следами животных интересовался едва ли не с детства, знал их неплохо, но такое увидел впервые.

Кто же хозяин следа, у которого на ногах такие крохотные копытца? Ни одно из обитавших здесь животных не могло оставить таких следов. Они явно принадлежали неизвестному и таинственному зверьку. И воображение рисовало совершенно особенное животное, необыкновенно редкое, быть может, даже исчезающее, очень осторожное, обязательно ночное, старательно избегающее встречи со всеми, кто может представлять опасность. Вот бы его увидеть и изловить! Как бы удивился мир ученых!

Находка казалась невероятной. Но был же не так давно описан крошечный зверек из пустыни Бетпак-Дала — боялышная соня, которую пришлось отнести к специальному семейству. В наше время новое семейство для млекопитающих — величайшая редкость!

Прошло несколько часов. Мы собрались ехать дальше, свернули бивак, уложили в машину вещи. Прежде чем тронуться в путь, я пошел еще раз взглянуть на загадочные следы. Солнце поднялось высоко. Отпечатки ног незнакомца стали мягче и не столь контрастными. И только тогда в одном месте я заметил едва различимый отпечаток третьего, теперь уже стало ясно: не копытца, конечно, а пальца и перепонки между ними. Все прояснилось. Следы принадлежали ондатре с очень странной походкой. Почему-то она на ходу опиралась только на два передних пальца, которые глубоко, словно копытца, врезались в почву. Причина такого поведения мне непонятна.

Жаль, что таинственного зверька не оказалось в природе!

Ондатра — ценный пушной зверек, привезенный из Северной Америки и успешно акклиматизировавшийся в нашей стране. Повсюду, где есть водоемы, развились ондатровые хозяйства. Тысячи охотников стали заниматься промыслом этого зверька, поставляя на рынок отличного качества шкурки. Очень много развелось ондатры и в низовьях реки Или, и на Балхаше. Здесь промысел этих зверьков давал большие прибыли государству. Но сейчас он резко упал. Отчасти это произошло из-за усыхания дельты реки Или, вызванного заполнением Капчагайского водохранилища. Отчасти был виновен в этом и сом: прожорливая рыба съедала зверька-поселенца. Обеднели водоемы и водоплавающей дичью. Птенчиков уток пожирали сомы, незаметно подплывавшие к резвящимся на поверхности воды выводкам птиц.

На неожиданного иммигранта нет никакой управы. Впрочем, возможно, сома никто и не завозил. Как-то, читая

труды известного казахского ученого Ч. Валиханова, я наткнулся на любопытное сообщение. В начале прошлого столетия он обратил внимание на то, что сом живет в верховьях реки Или, и даже изобразил его на рисунке. Тогда в остальной части реки сом жить почему-то не мог.

Объяснение этой загадки могло быть таким. Прежде сом, пытавшийся спуститься вниз по реке, погибал, поедая ядовитую икру широко распространенной тогда рыбы маринки. Но вот ихтиологи переселили в реку Или судака. Эта хищная рыба мгновенно уничтожила чудесную промысловую рыбу маринку и открыла дорогу сому. Уничтожению маринки способствовало изменение режима реки Или и устройство Капчагайского водохранилища. Так образовалась цепочка связанных друг с другом событий. Неясным осталось лишь одно: почему сам судак не отравился икрой маринки…

Как бы то ни было, этот пример подтверждает, как опасно вносить изменения в природу, взаимоотношения между организмами в которой складывались многими тысячелетиями. Особенно когда за такое дело берутся люди с поверхностными суждениями.

ХОЗЯИН ПУСТЫНИ

Случайно на дачном участке сосед выкопал слепушонку и принес ко мне. Это был небольшой зверек, размером с крупную мышь, в бархатистой рыжеватой шубке из короткого меха, с коротким хвостиком, одинаково круглый как спереди, так и сзади, на маленьких ножках и с крошечными, как булавочная головка, черными глазками, глубоко запрятанными в шерсти. На мордочке зверька, сильно выдаваясь вперед, торчали крупные резцы.

Я посадил слепушонку в проволочный садок, положил туда личинок хрущей. Пленник стал метаться по садку в поисках выхода, но хрущей между делом слопал всех. Дождевой червь ему не понравился.

Жаль слепушонку. Решил его выпустить на свободу, но прежде сфотографировать. Из открытого садочка зверек немедленно высунул забавную толстую зубастую головку и скрылся обратно. Испугался меня. И так несколько раз: выскочит и тотчас же спрячется.

В траве, куда я его выпустил, он успешно стал быстро зарываться, щелкая зубами и перегрызая корешки. Его зубы — главное орудие — работали отлично. Ноги же служили только для отбрасывания назад нарытой почвы. Но когда я прикоснулся к нему палочкой, он мгновенно повернулся, выглянул и будто спросил: «Кто меня здесь беспокоит?»

Через десять минут зверек уже весь скрылся в норке. Еще через десять минут в траве, на месте его погружения, чернел аккуратный холмик выброшенной земли. Вход в его норку уже закрылся, зверек отправился в подземное путешествие!..

Впервые я познакомился со слепушонкой в несколько необычной обстановке. В пустыне сумерки начинались звуками. Запевали сверчки и кузнечики. Потом, когда темнело, раздавались цокающие звуки, и мимо костра бесшумно пролетала небольшая птица, размером с кукушку. Это был козодой. Маленькие ноги, крохотный клюв, большой рот и большие черные глаза выдавали в нем ночную птицу — охотника за летающими насекомыми. Садясь на камень, птица прижималась к нему всем телом и становилась совершенно неразличимой. Вслед за песнями козодоя раздавалась мелодичная и тоскливая песня совки-сплюшки. Но более всего привлекали другие звуки: едва различимый звон камней, раздававшийся, вероятно, из-под копыт козлов. Животные бродили вблизи нас по склонам рядом расположенных гор и были невидимы.

Перед тем как забраться под полог и залезть в спальный мешок, мы зажигали карбидный фонарь. На яркий свет бежали, ползли и летели многочисленные ночные гости пустыни, прятавшиеся в тенистых щелях и норках: бабочки, пауки, сонные мухи, палочники, сверчки. Иногда прилетали большие богомолы. Изредка появлялись фаланги. Скорпионы на свет не шли, а если случайно во время ночного путешествия и попадали в полосу света, то останавливались и, поблескивая лакированным панцирем, замирали неподвижно. В те послевоенные годы пустыня была особенно богата многочисленными и разнообразными обитателями.