Неожиданный наследник 3

Яманов Александр

– Казна не осилит таких расходов, – голос Щербатова вывел меня из размышлений.

Перевожу на него вопросительный взгляд. Неудобно получилось – у нас здесь важное заседание, а монарх витает в облаках.

– Я о том, что мы не можем одновременно перейти на шинели и новую форму, – объяснил Михаил Михайлович.

Разговор перешёл на замену обычной формы. Это не я придумал, ведь прожект обсуждался ещё при Чернышёве, в бытность его главой коллегии. Мне пришлось просто ускорить дело, так как при Екатерине всё ограничилось разговорами. Салтыков поддержал затею, и наряду с шинелями были пошиты два вида обмундирования. В них мы и переодели две роты измайловцев, сопровождавших меня из столицы в Москву. Генералам идея тоже понравилась, и они посетили расположение гвардейцев,

где ознакомились с мнением солдат. Военные сами выбрали более подходящую форму, взяв лучшее из обоих комплектов.

Я лично опробовал штаны с весьма удобным мундиром, ещё в Санкт-Петербурге, посетив измайловцев, признав превосходство нового обмундирования над прежним. Заодно выслушал немало благодарностей от простых гвардейцев за отмену буклей, косы и пудры. Мне самому непонятны причины введения столь далёких от армии вещей, как жутко воняющий парик, кишащий вшами. Ведь букли не только вредны для здоровья, отнимая немало времени на их обслуживание, но и банально дороги. Да и шляпы с треуголками оказались весьма неудобны.

Кстати, по новому головному убору развернулись жаркие баталии между генералами. Вернее, все признали необходимость введения каски, но спорили, какой именно. И тут всех охладил Щербатов, заявив, что казна наших затей не потянет.

Надо заканчивать затянувшееся совещание, перешедшее в обсуждение мелких деталей, от которых я был далёк. У генералов и чиновников есть ещё три недели для выработки общего мнения и одобрения нововведений.

– Предлагаю не спешить и послушать Михаила Михайловича, – мои слова явно разочаровали генералов, – Но и затягивать столь важное дело нельзя. Предлагаю одеть в новую форму несколько рот из разных армий. Тем более что шинели, заготовки для мундиров и даже новые ботинки у нас есть. Выберите нужные полки и сразу же отправляйте туда обмундирование с соответствующим приказом. И пособие доктора Крузе приложите. Пусть все офицеры начинают вводить новые правила гигиены, ныне обязательные для всей русской армии. А осенью, когда я вернусь из поездки, снова встретимся в Москве и рассмотрим донесения с мест. Думаю, зима, весна и лето станут хорошей проверкой для новой формы. Нижние чины опишут достоинства и недостатки новинки, а мы уже примем окончательное решение. То же самое касается касок. Отправьте в полки несколько видов головных уборов, включая зимние шапки, предложенные графом Салтыковым. Пусть их хорошенько изучат и испытают в разных условиях. Их мы тоже утвердим.

Делаю небольшую паузу, разглядывая присутствующих при зажжённых свечах. На улице давно стемнело. Мысленно улыбаюсь, так как при игре света лица некоторых вельмож выглядят уж больно забавно. Особенно блестящая лысина Панина, скрывающаяся за немного сдвинутым париком.

– Мы не будем проводить всеобщей замены формы, а начнём с полков, находящихся на границе и в Польше. Им первым принимать бой, поэтому у них должно быть лучшее обмундирование и остальное обеспечение. Остальные солдаты будут донашивать старую форму, которой достаточно на складах. А князь Вяземский проследит, чтобы обмундирование старого образца вдруг не съели моли или мыши, – тут собравшиеся дружно заулыбались.

Вообще, интендантскую службу ждут большие перемены. Ревизия на многих складах уже началась, и даже поверхностная проверка показала просто чудовищные нарушения. В этом деле я не собираюсь никого миловать, и многие головы полетят уже скоро. Забавно, но даже Вяземский с Шешковским, не приемлющих казнокрадство, удивились моему предложению казнить самых отъявленных расхитителей. Мол, такого никогда не было, и людей обычно просто отправляли в ссылку. Вернее, хитрецам удавалось договориться, и частенько они просто уходили в отставку, даже без конфискации. Я согласился, что пока лучше не зверствовать, но в военное время в силу вступит более жёсткий закон. Кстати, генералы полностью подержали мои идеи, хотя многие из них сами не прочь запустить руку в армейскую казну. Но интендантов дружно недолюбливает вся армия.

– Время у вас есть, если нужно, то приглашайте меня на обсуждение наиболее важных вопросов. Список задач, которые необходимо утвердить, известен.

А господин Теплов будет докладывать мне о происходящем. И настоятельно прошу уделить внимание полковым огородам и посадке картофеля, – вижу, что многих собравшихся удивляет моё пристальное внимание к малознакомому овощу, – Именно земляное яблоко, как называют его крестьяне, спасло Пруссию от голода во время последней кампании и позволило Фридриху воевать так долго. Иначе мы бы сломили пруссаков ранее. Картофель – это спасение от голода и просто дешёвая возможность накормить людей. Почему не помочь себе, заодно привлекая внимание крестьян и помещиков, отказывающихся сажать столь нужный овощ. А ведь это ещё и корм для скота. В общем, князь Щербатов объяснит лучше меня. И, конечно, вскоре я жду прожект реформирования Главного штаба. Необходимость в нём велика, что вы знаете лучше меня.

* * *

Зайдя в свой кабинет, при помощи Пафнутия, снимаю камзол и стягиваю сапоги. Не пойму, как люди умудряются ходить в неудобных туфлях. Мне и в лёгких сапожках тяжело. Будь моя воля, а не правила этикета, я бы по дворцу ходил в тапочках. Но, оказывается, император – весьма ограниченная различными условностями персона. Тут же прибегут Шувалов с Нарышкиным и устроят истерику, что мне невместно так себя вести. И ведь не пошлёшь их подальше, набегут остальные, замучив придирками.

Размяв шею и пошевелив пальцами ног, я с удовольствием развалился в кресле.

– Неси кофий и пусть через час накрывают на стол. Мне надо с бумагами поработать. Ещё спроси у Шувалова, кто будет сегодня на ужине. Иначе сядешь за стол, а там французский посол со своими ужимками или очередная княгиня будет просить за племянника. А я ни в зуб ногой о происходящем.

Камергер радостно оскалился моей простой шутке и вылетел из кабинета. Я же открыл блокнот и начал делать пометки. Мне давно пришло в голову записывать первостепенные задачи и далее отмечать стадии их решения. Сегодня день точно прошёл не зря. Понятно, что к всеобъемлющей военной реформе мы не готовы. Да и не нужна она сейчас. Если задумывать именно перевооружение, то лучше провести его после войны, внимательно изучив её итоги. Но поступательное внедрение новой формы необходимо, и я рад, что генералы поддержали мою идею. Как и строительству казарм.

А ещё важнейшим решением должно стать создание нового Главного штаба. Сейчас его главой является Салтыков, что в корне неверно. Пусть граф занимается общими делами коллегии, а тактику со стратегией отдаст толковым генералам. Ещё бы, с их персоналиями не промахнутся. Я предложил назначить генерал-квартирмейстером Вильбоа. Именно этот чин носит главный штабной офицер армии. Только сразу возникает вопрос, кому поручить артиллерию? Но здесь военные пусть сами решают.

Но, несмотря на видимые успехи в проведении реформ, меня всё больше мучает главный вопрос. Где взять деньги? Ведь случись какие-то неожиданности, империя станет банкротом. Деньги нам занимать негде, а если и дадут, то, кроме огромного процента, потребуют политических уступок. Что для меня неприемлемо. А по сути, получается замкнутый круг.

Глава 3

Февраль 1766 года, Москва, Москва, Российская империя

– Ванецка, ты не должен жениться на Маше! Ведь у них с Петей любовь! Ой! – огорошила меня Лиза.

Я тут решил посетить семью, которую благоразумно поселил в Петровском дворце. Здесь спокойно, в отличие от Лефортово, где настоящее паломничество дворян и обычных просителей. Но и пристанище родных подверглось нескольким атакам пронырливой знати, решившей подобраться ко мне через Антона Ульриха и Лизу. Оба брата и Катя ведут замкнутый образ жизни, поэтому я не спешу выводить их в свет, дабы родственники не стали жертвами придворной стаи. К тому же сестра больна и почти не говорит, хотя я давно её понимаю. Излишне настырным персонам пришлось сделать внушение через Шешковского, дабы они вели себя прилично. Интриганы временно успокоились, судя по донесениям главы канцелярии и Севастьяна с Анисимом, которых я приставил к семье. Но я верю в жадность высокородной публики. Они никогда не успокоятся.