Непарадигматическая лингвистика
Шрифт:
В книге К. Е. Майтинской воспроизводятся списки частиц (партикул), которые она считает первообразными (правда, эти списки приводятся каждый раз все-таки с легкими изменениями). Это – основы на консонант с-, k-, j-, n-, t– и вокалическая первообразная частица Е. Поразительно, насколько этот приведенный список вполне согласуется с вычленяемыми индоевропейскими данными. Однако К. Е. Майтинская демонстрирует в своей работе и отличия финно-угорской системы. Во-первых, синтаксическая позиция указательного элемента в этих языках была (и есть) постпозитивной. Об этом будет сказано ниже в связи с частицей дак, о которой сейчас в литературе много споров. Во-вторых, она выделяет три вопросительных основы: ки, ки (при
В этой же книге К. Е. Майтинской высказана интересная гипотеза о более позднем появлении семантики отрицания у так называемых n-овых частиц. Она пишет: «По-видимому, первоначально соответствующее n-овое слово использовалось для подчеркивания и выделения других слов. Особенно часто – при отрицании. Оно специализировалось, стало отрицательной частицей и утратило местоименную (а позднее – выделительную) функцию» [Майтинская 1982: 146]. Эта гипотеза позволяет объединить с отрицанием и славянский «дальний дейксис», приняв единое происхождение этих партикул [50] .
50
Правда, у В. М. Иллича-Свитыча (см. выше) место сонантов в системе первообразных отрицаний, напротив, кажется семантически первичным.
Специально вопросом о контактологических причинах столь активного заимствования русских частиц в финно-угорских языках занималась в последние годы М. Лейнонен [Leinonen 1997; 2000; 2002]. Этому вопросу посвящено уже несколько специальных ее исследований. Среди бесспорных заимствовований из русского языка вроде копулятивных da, i и других особое место занимает частица dak, располагающаяся позиционно в финальной части предложения, употребляемая и в русском, и в финно-угорских языках. Значение ее можно передать как ’раз уж, если, когда’, например: Иди, пошел дак. Специальный доклад об этой частице, вызвавший оживленную дискуссию, был сделан нидерландской фонетисткой М. Пост на Фонетической конференции в Поречье в 2003 году. Дело в том, что эту частицу можно считать: 1) русской частицей так с озвончившимся началом, превратившуюся в дак; 2) комбинацией русских да + къ; 3) комбинацией русских та + къ; 4) общим для двух языковых семей сочетанием ностратического t/d + k. Некоторые частицы, как пишет М. Лейнонен, в этом плане вообще трудны для определения их происхождения. Например, партикула ka [Leinonen 2002: 319], означающая ’ вот так’, может являться русской побудительной частицей, изменившей свою семантику (Иди-ка сюда), или исконно финно-угорской (в крайнем случае, ностратической), восходящей к консонантной опоре k.
На иных позициях, чем те, что изложены выше в книге К. Е. Майтинской, стоят авторы исследований об енисейско-индоевропейских параллелях [Живова 1984; Ильяшенко 1984; Ильяшенко, Максимова 1984]. Г. П. Живова прямо соотносит указательные и вопросительные местоимения в енисейских языках с первообразными частицами ностратического характера [51] , см.: «Вопросительные, указательные и личные местоимения восходят к первичным дейктическим частицам» [Живова 1984: 20]; «Вопросительные местоимения восходят к первичным основам с широким значением местоимений, частиц, наречий» [Живова 1984: 27].
51
Г. П. Живова в своей статье опирается на работы К. Бругмана, А. Мейе и – в первую очередь – на книгу В. М. Иллича-Свитыча 1971 г., о которой говорилось выше.
Какие же именно первообразные элементы восстанавливаются в этих работах для енисейских языков? Прежде всего, это элемент а, который присущ всем местоимениям.
Итак, в енисейских вопросительных местоимениях Г. П. Живовой выделяются следующие первообразные элементы: a-, na-, bi/be < и. – e: *m, ku-, s-.
В неопределенных местоимениях в енисейских языках обязательно присутствует ta, восходящее к древнему t-дейксису, также ностратического характера, а также m < b/m.
Отрицательной частицей является n’i, тоже находящая параллели в индоевропейских языках.
Падежные формы формируются из первоначальной дейктической частицы d-, которая, в свою очередь, распространяется вокалическим показателем -a – для женского рода и -i – для мужского. (В енисейских языках существует различие в падежной системе для мужского и женского рода.)
О присутствии ностратического ko/ku в селькупских вопросительных местоимениях пишет и И. А. Ильяшенко [Ильяшенко 1984]. В совместной статье Ильяшенко и Максимовой [Ильяшенко, Максимова 1984], посвященной склонению местоимений в селькупском языке, говорится о цепочечном «нанизывании» в элементах падежной системы. Так, в северносамодийских языках в генитиве обнаруживается комбинация *j (V) + t (V) или *J + I. Авторы показывают, что те же системы нанизывания находим и в генитиве прибалтийско-финских языков.
Итак, в енисейских языках исследователи выделяют уже ранее описанный для других языков состав первообразных элементов: a-, na-, ni-, bi/be < и. – e. m, ku-, s-, t-, d-, j-.
Глава вторая
Партикулы и языковая таксономия
§ 1. Проблема идентификации
Если в первой главе основное внимание уделялось партикулам, с одной стороны, и лингвистической теории, не принимавшей (или даже отвергавшей) этот класс языковых элементов – с другой, и объяснялись, по возможности подробно, те причины, по которым лингвистика как «нормальная наука», по Т. Куну, не желала и не желает иметь дело с не укладывающимися в общую схему субъектами, то во второй главе партикулы будут рассматриваться на фоне «канонической» языковой «по-уровневой» системы, той, которая уже давно принята в «нормальной лингвистике». Можно предположить, что этот новый угол зрения позволит вскрыть и некоторые недостатки существующей таксономии.
Итак, что же произошло и происходит с языковыми партикулами за их долгую языковую историю?
Во-первых, они могут вполне удачно вписываться в языковую систему, не соединяясь в кластеры, так сказать, в «примарном» виде, употребляться изолированно. Чем же они тогда становятся?
Они становятся союзами, они становятся артиклями (в широком смысле – детерминативами), они становятся частицами.
При этом значения единиц у этих классов часто совпадают или пересекаются. Приведем, например, высказывание из латинской грамматики Шмальца-Штольца (цит. по: [Бюлер 1993: 107]): «Связующие слова (союзы) можно подразделить на изначально указательные и чисто соединительные, сообщения добавочных сведений или противопоставление.
Существенной разницы между этими двумя группами нет – уже потому, что из указательной основы при размывании ее дейктического значения произошло множество чисто соединительных союзов».
Однако, как это было показано в главе первой, партикулы любят «прилипать», в том числе прилипать и друг к другу. Тогда они становятся местоимениями, например къ + то, къ + то + то; они становятся частицами, например да + же, не + же + ли; они становятся союзами, например и + ли, и + но, а + по и т. д.