Неперелетные
Шрифт:
После одного, особенно длительного и вкрадчиво-убедительного рассказа, о том, что пусть из-за землян произошла Потеря Пути, но они строят города и дороги для вас, простых людей из деревень и помогают вам. И вообще, везде создается собственное электромагнитное поле, гасящее пики, и используется для этого камни и металл из глубин Сердце-долин, я не выдержал и спросил:
– Почему ты мне все это рассказываешь?
– Ну, если
– Улыбнулась она. Кроме того, надо подождать, надо предварительно перестроить твой метаболизм. Вот еще полгодика поешь нашу пищу, отвезем тебя на острова. Там исправят тебе кровь, и снова пойдешь в вашу деревню, дедов по сугробам спасть.
После этого разговора я не спал всю ночь.
Чего я не хотел, так это говорить про свой народ "вы". Я всегда говорил "мы", "мы живем в этом мире", но не "вы потеряли путь"
И еще я понял с ее слов, почему только некоторые Сердце-долины "находили": из остальных добывали металл, который гасил пики, и из которого сделали гасители. Те самые, которые мотались по небу и чье действие земляне якобы не моги уже отменить, предпочитая менять нас.
Как было все просто раньше! Я хотел снова оказаться в заснеженном лесу, обнять мохнача Сая и идти, молча и сосредоточенно, и знать, что в конце пути я спасу кого-то.
Думая так, я рассчитывал варианты. Побег был хорошей идей, но невозможной. Без оружия с Оллой мне не справится, да и не одна она здесь. Горько становилось от того, что я понимал поступок Маиса. Остаться, прикрыть путь. Гроше было сознавать, что и мне придется поступить так же, еще хуже от того, что не уберег Раива.
Я двигал лежанку на середину комнаты, прямо под лампу висящую на потолке. Пояс, потолок, край лавки - это все, что мне оставалось.
Но я не успел. Чьи-то руки сдернули меня, связали этим же ремнём, и я увидел над собой Оллу.
– Это значит "нет", верно, Даг?
Очнулся я в летящем аппарате. Управлял им незнакомый мне мужчина, но Олла сидела рядом.
– К тебе с добром, знаешь ли. А ты...
– Почему?
– пробормотал я пересохшими губами
– Что почему?
– Почему они сделали это? Почему вы с ними?
– О, это тебе надо было спросить сразу.
– улыбнулась она.
– Просто они это могут. Им это позволено, позволено менять миры, а вам нет.
– Кем позволено?- выдохнул я.
– Их собственной совестью. Они
– Летная машина остановилась.
– Мы прилетели. Прощай, Даг.
– Ты же всегда любил ходить в одиночестве?
Я остался стоять в снегу и смотрел, как улетает вверх и вправо машина. У меня не было топора, не было пояса, не было ничего, кроме одежды, в общем-то не слишком теплой.
Я прислушался к собственным ощущениям: где-то далеко я "слышал" голос человека. И двинулся вперед.
Только сделав первые шаги я заметил, как ярко светит мне зимнее небо. Так ярко, что надо бежать. Найти то место, что называли мы домом. Пик накрыл меня на поляне, и даже успей я дойти до деревьев, веревки у меня не было. Чувство правильного пути - последнее, что я помню.
Но знаю, что между последним воспоминанием и сознанием был обрыв, и глубокая горная река, и ещё было жаль от того, что потерял путь.
А потом - бесконечное чувство полета над миром. И бесконечная печаль, как у многих других душ, наблюдавших, как земляне изменяли наш мир так, чтобы он не отличался от их погибшего мира. До тех пор, пока все не стали землянами. Даже Исправленные, заигравшись в помощь, оказались выброшены землянами далеко в горы, одичали и стали просто снежными людьми.
Как спасатель, я слышал голос, зовущий на помощь, но ничего не мог поделать. Потому что это был голос нашего мира, нареченного Землей теми, которые считают, что им позволено все.
Они для себя - боги. А мы для них - всего лишь перелетные птицы с обрезанным крылом.
***
Есть такие журналы и книги, где рассказывают о том, что в горах водятся снежные люди, йети; на землю прилетают инопланетяне, а люди могут читать мысли друг друга. Мой сын любит читать такие истории, и потом, когда я прихожу с дежурства в МЧС, рассказывает их мне.
Нынче же он увлекся мифологией, и все говорил о том, как белые боги прилетели со звезд на нашу Землю, нарекли ее Землей, а Солнце - Солнцем, построили города и научили людей ходить по дорогам. Но дороги, как и города, я не любил. Меня почему-то всегда тянуло в горы, казалось правильным, идти там, где дороги нет, и самому искать свой путь. Хоть и не было шансов найти его в мире, лишенного своего пути.