Неписанная любовь
Шрифт:
Часть меня хочет пофлиртовать в ответ, но после прошлой ночи я должна держать дистанцию ради своего сердца.
— Я должна узнать, не нужна ли Нико помощь, — говорю я вместо этого.
Он хмурится и смотрит на море.
— Да. Хорошая идея.
Воспользовавшись моментом ясности, я возвращаюсь на яхту, прежде чем скажу или сделаю что-то еще, о чем потом буду жалеть, хотя мне трудно забыть выражение лица Рафаэля перед тем, как я ушла.
Это он ясно выразил свою позицию относительно наших отношений, так почему я должна переживать из-за того, что
Потому что он тебе нравится, независимо от того, испытывает он к тебе те же чувства или нет.
По словам Рафаэля, все, что Нико захочет на яхте, он получит, если это не потребует от меня ничего такого, от чего мне может стать плохо. Рафаэль подумал о моем благополучии, и я очень оценила этот жест после того, как Нико захотел покататься на вейкборде и тюбинге.
От одной мысли о том, чтобы оказаться на маленькой лодке, у меня сводило живот, поэтому я осталась на задней палубе, наблюдая за ними с яхты. Нико неплохо катается на вейкборде, поскольку Рафаэль и Джулиан уже несколько лет берут его с собой на озеро, но его отец — это нечто совсем другое.
От такого атлетически сложенного человека я и не ожидала ничего другого, но наблюдать за ним было таким зрелищем, которое я не ожидала увидеть вживую. Напряженные мышцы. Яркие улыбки. Пресс и мышцы напрягаются при каждом прыжке, повороте и вращении.
В какой-то момент я задаюсь вопросом, не пытается ли Рафаэль покрасоваться этими своими сальто и трюками, но я оставляю свои подозрения при себе, когда он с улыбкой возвращается на борт. Нико приходит в восторг от того, что видит на горизонте, и убегает в свою каюту за биноклем, который прихватил с собой.
Рафаэль находит меня на палубе — похоже, случайно, судя по тому, как он замирает на полушаге, прежде чем подойти к моему месту.
— Чем ты занималась? — спрашивает Рафаэль.
Я делаю вид, что поглощена какими-то каракулями, которые нарисовала рядом с несколькими незаконченными текстами песен.
— Ничем особенным.
Он складывает руки на груди.
— Работаешь над песней?
— Пытаюсь, — я закрываю блокнот и смотрю на него. Вода стекает по его лицу и волосам, а затем по загорелому торсу, но я не позволяю своим глазам задерживаться там надолго.
Как бы сильно они этого ни хотели.
— И каковы успехи? — он смотрит на обложку моего блокнота, совершенно не подозревая о текстах песен, спрятанных между страницами, вдохновленными им.
На всякий случай я засовываю его под ногу.
— Какая тебе разница?
Его глаза сужаются.
— Я просто пытаюсь быть вежливым.
— Не нужно так стараться ради меня.
Его губы поджимаются.
— Ты все еще обижена на меня из-за вчерашнего вечера?
Да, но я лучше умру, чем буду слушать, как он снова поднимает эту тему.
— Нет. Просто пытаюсь написать песню
Черт. Я не хотела признаваться в этом.
Между его бровями появляется морщинка.
— Так вы теперь работаете вместе?
Мое сердце сильнее бьется в груди.
— Да, но это не помешает моей нынешней работе, так что не волнуйся.
— Я волнуюсь не об этом, — он смотрит на меня мрачным взглядом.
Я знаю, что провоцировать его — ужасная идея, но после того, как он оттолкнул меня прошлой ночью, я хочу залезть ему под кожу, как и он под мою. Оставить там неизгладимый след, подобный тому, что он оставил на мне.
Использовать его ревность к Коулу — мелочно, незрело и стратегия, которую я никогда раньше не применяла, но к черту все.
Я перекидываю волосы через плечо и улыбаюсь.
— Да. Коул был таким замечательным и поддерживал меня во всей этой истории с адвокатом. Он даже приложил все усилия, чтобы организовать мне встречу.
Левый глаз Рафаэля подергивается.
— Я не знал, что тебе нужно встретиться с адвокатом.
— Я понимаю.
— Я мог бы помочь.
— Да, но Коул уже предложил свою помощь. Можешь ли ты представить, чтобы кто-то был настолько любезен, не желая ничего взамен?
— О, я уверен, что он чего-то хочет, — пробормотал он себе под нос.
— И чего же? — я хлопаю ресницами.
— Он хочет тебя.
— Ха. Это может быть весело, к тому же, кто знает? Может, он тот самый.
— Ты заслуживаешь лучшего, чем такого парня, как он, — от его кислого выражения лица мне хочется улыбаться.
Рафаэль Лопес ревнует меня к другому мужчине. Мое сердце слегка сжимается при этой мысли, потому что быть причиной его ревности в кои-то веки заставляет меня испытывать головокружение.
Судя по напряжению на его лице и плечах, Рафаэль, скорее всего, ненавидит себя за это, что только делает осознание этого намного приятнее. Может, он и не хочет этого, но ничего не может с собой поделать.
Рафаэль умеет скрывать свои истинные чувства за маской, и мне отчаянно хочется сорвать ее, даже если это доставит мне неприятности.
— Продолжай в том же духе, и я могу начать думать, что ты ревнуешь.
— Я не ревную.
— Нет? — лжец, говорю я себе, вставая и проводя ногтями по его груди.
Его руки скручиваются в два тугих шара.
— Нет.
У меня вырывается смешок, и прежде чем я успеваю остановить себя, я спрашиваю:
— Неужели так трудно признать, что тебе небезразличен кто-то, кроме Нико и твоей семьи?
— Да, — говорит он с шипением.
— Почему?
Он не делает паузы, чтобы подумать. Чтобы вздохнуть. Даже не обдумывает свой убийственный удар, прежде чем нанести его.
— Они не дали мне ни одной причины не доверять им.