Непобедимая Моди
Шрифт:
— Эй, Кодж, глянь, какой красивый фрукт, зеленый, сочный, с пупырышками. Его можно жрать-то?
— Откуда я знаю? Попробуй.
— Брр! Гадость! Горько!
— Кодж, а где красные яблоки растут?
— Что за лес, почему на ветках жратва не растет? Листочки какие-то. Тьфу!
— Кодж, где что для супа растет? Надо суповое дерево найти, с морковкой там, репой, огурцами…
Кодж отмахнулся от нацелившейся на его нос осы и от вопросов:
— Вот и я хочу знать, где это все растет.
Ферти вдруг
— Ша! Тихо! Что там такое?
— Где «что такое»? — отозвался Кодж. — Не обращай внимания ни на что, чего сожрать нельзя. У нас боевая задача — жратву ищем.
— Вопит кто-то, — не сдавался Ферти. — Навострите уши, все.
Орквил Принк оказался в незавидном положении. Трясина вцепилась в него мертвой хваткой. Сон с него слетел, когда вонючая вязкая болотная жижа затекла в рот. Еж быстро сообразил, в чем дело. Во тьме ночной он улегся в заросли папоротника, прикрывавшие болото. Стебли папоротника мягко приняли его тело, но потом согнулись, сломались под тяжестью и от сонной возни Принка, и трясина принялась медленно и неуклонно его обволакивать. Орквил ухватился за ближайшие стебли папоротника и освободил голову, но тело погрузилось еще больше. Ночная тьма не давала разглядеть, в какой стороне твердая почва.
Барахтаясь, Орквил ухватился за ветку куста, склонившуюся к болоту, и это его спасло. Погружение прекратилось, но выбраться он все же не смог. Отдышавшись, Орквил принялся вопить, что оставалось сил:
— Помогите! Спасите! Помогите!
Но на помощь никто не спешил. Утро застало Орквила Принка все в той же позиции уставшего, продрогшего, осипшего. Теперь он мог разглядеть и куст, росший на краю болота, густую поросль молодого ольшаника. Но добраться до его корней у ежонка не хватало сил. Оставалось ждать неминуемого конца.
Глубоко ли болото, сможет ли он прощупать дно? Лучше и не думать, каким образом он до этого дна доберется. Опустится медленно-медленно, ляжет, бездыханный, безвременно окончив жизненный путь. Орквил всхлипнул:
— Помоги-и-и-и…
Но он и сам себя еле слышал.
На небо выползло жаркое солнце, пригрело болото и макушку Орквила. Он прекратил бормотание и заснул. Разбудила его замельтешившая к вечеру мошкара. Комары налетели на его беззащитный нос, и Орквил принялся отдуваться, вертеть головой, макать морду в противную болотную жижу, жалобно причитая:
— Пошли вон, гнусные твари! Дайте несчастному ежонку мирно утонуть в этих помоях! Хватит жужжать, я вас все равно не понимаю и слушать не желаю!
Эти его причитания и услышали проходившие неподалеку разбойники. Бесхвостый лис вытащил меч и величественным жестом указал туда, откуда исходило бормотание.
— Там. Туда. Оттуда, не слишком связно забубнил он.
— Я ж говорил, — с довольным видом ухмыльнулся Ферти.
Кодж, не упускавший случая придраться к
— Первым услышал — вот первым и топай туда, умник востроухий.
Ферти с опаской двинулся на звук, бормоча под нос:
— Кэп Виска сам бы вперед пошел.
Кодж пощекотал зад Ферти острием меча:
— Я не кэп Виска, а ты потолкуешь еще — и без хвоста останешься.
— Га-га, и Ферти тоже станет огузком, — заржал кто-то сзади.
Кодж резко обернулся и обшарил взглядом группу нечисти:
— Кто там такой умный?
Все пятеро молчали.
— Ну, ну, кто там гадости бормочет за моей спиной? Признавайтесь, не то худо будет.
Никто не спешил высказаться. Молчание затянулось, но тут издал жалобный вопль Ферти.
Кодж снова дернулся в его сторону:
— Чего развопился, как старая прачка?
Ферти продемонстрировал измазанные лапы:
— Там… маленько много грязюки… немного здорово засасывает…
— Чего-чего? Чего много? Или немного?
— Много или немного, а по уши будет, — махнул Ферти лапой в сторону папоротников.
Теперь до разбойников уже ясно доносились страстные причитания Орквила:
— О добрые сэры, сжальтесь над несчастным существом, протяните лапу помощи, умоляю ради всех сезонов…
Горностай Джанго, в пасти которого красовался один-единственный зуб, ухмыльнулся:
— Хы-хыррр, кто-то там обознался, добрыми сырами нас величает?
Кодж начальственно нахмурился и принялся распоряжаться:
— Ну-ка, пошарьте по кустикам. Надо найти, кто там хулиганит, тишину нарушает. Живо, живо, пошли!
Первым Орквила обнаружил Джанго:
— Хыррр, тут колючая мышь причитает.
Кодж определил место, на которое указывал Джанго.
— Где ты, чтоб тебя акулы слопали?
— Здесь я, добрый сэр, в болоте…
Кодж сердито смахнул мечом ближайший стебель папоротника.
— Заткнись, с тобой не разговаривают! Джанго, где твоя тупая однозубая морда?
Голос Джанго прозвучал сверху, как раз над головой Коджа:
— Хи-хыр, я добрый сэр с большого дерева. Высоко сижу, далеко гляжу.
Кодж принялся вырубать папоротники.
— Сюда, команда! Достать мне эту колючку! Я его в плен возьму и допрашивать буду.
Привыкшим карабкаться по мачтам и разбираться с такелажем морским разбойникам не составило труда взобраться на дерево. Очень скоро на Орквила накинули петлю, дружно ухнули, и ежонок, громко чпокнув напоследок, вылетел из болота, как затычка из бочки. Лихие разбойнички с гиканьем раскачали его и выпустили веревку, когда он летел в стоявшего возле самого ствола Коджа.
— Эй, вы, поосторожнее! — недовольно заорал Кодж. — Смотрите, куда грязюку кидаете.
Ежонок принялся стягивать с себя петлю, приговаривая скороговоркой: