Непобедимая Моди
Шрифт:
Моди постоянно забегала вперед, опережая Саликсу, Осбила, Орквила и Командора. Они обогнули плато и следовали через лес по тропе, проложенной Горасом. Зайчиха заметила мимоходом:
— Хорошо, что нам не нужен опытный следопыт, вынюхивать, выспрашивать да выслушивать каждую травинку. Наш большой друг проложил тут большую дорогу.
— Да, по-видимому, к нему вернулась уже вся былая сила, — кивнула Саликса. — Осбил, далеко еще до брода?
Осбил неуверенно почесал нос.
— Точно не скажу, мисс. Вот если бы по тропе
Командор глянул на солнце.
— Если продолжим в том же темпе, дойдем к вечеру. А почему вы думаете, что наш большой друг направился к реке?
— Потому что Горас идет за лисом и его командой, а они направятся к броду, к своему кораблю, — ответил Орквил. — Если они выйдут в море, их уж не поймаешь. Верно я говорю, мисс Саликса?
Барсучиха не отрывала взгляда от следа.
— Я знаю только то, что мне сказали сны. Судьба моя связана с судьбою Гораса, мой долг — следовать за ним.
— Что касается меня, — добавила Моди, — то я просто выполняю долг по приказу лорда-барсука и моего майора, и хотела бы я на себя посмотреть после того, как я вернусь в Саламандастрон без нашего друга. Всю жизнь мне после этого гальюны драить, во.
— Не волнуйтесь, дорогая, конечно, мы разыщем вам Гораса, — с чарующей улыбкой успокоил ее Рангвал.
— Конечно, а я буду сидеть и ждать, пока вы его для меня разыщете, во! — возмущенно огрызнулась зайчиха.
— Давайте не будем тратить силы на споры, а лучше ускорим шаг, если мы хотим догнать Гораса, — положила конец пререканиям Саликса.
39
Перед самым бродом в тихих водах реки Мох дремала на якоре «Кравявая кешка». Два хорька, оставленные для охраны судна, Бол и Видж, наслаждались безмятежной и спокойной жизнью. Лежа на юте, они неторопливо расправлялись с флягой грога из судовых запасов. От ног их в воду уходили лески, Видж подтягивал и отпускал свою, следя за движением ее в воде.
— Двигай, двигай свою! Так мы за целый день ничего не поймаем.
Партнер его надвинул на лоб самодельную шляпу из листа лопуха, затенив глаза.
— Похоже, рыба сегодня такая же ленивая, как и мы, приятель. Мне даже шевелиться неохота.
Видж зевнул:
— А придется. Иди за следующей флягой, эта пустая, смотри.
Он опрокинул флягу надо ртом, высунув язык. Из фляги лениво выползла единственная капля, нерешительно повисла на горлышке и, повисев там, оторвалась и шлепнулась Виджу на нос. Он слизнул каплю и швырнул пустую флягу в реку.
Бол закрыл глаза и издал храп.
— Видишь,
Видж лениво швырнул в партнера затычкой от фляги, но промахнулся.
— Я в прошлый раз ходил. Твоя очередь.
Бол ухмыльнулся:
— Твоя правда, не спорю. Но я не могу, потому что я самый-пресамый ленивый зверь на судне.
Видж принял игру и тоже закрыл глаза:
— Нет, я самый-пресамый ленивый-преленивый. Я с места не сдвинусь, даже если мы сейчас тонуть начнем.
Бол чуть подумал и сделал следующий ход:
— Не-е, это еще не самый-пресамый. Я самее-пресамее. Я не двинусь с места, даже если наше корыто вспыхнет.
Над их головами вдруг раздался тяжкий рокот, и оба зверя оказались придавленными к палубе древком громадных вил. Голос, от которого кровь застыла в жилах хорьков, принадлежал громадному барсуку.
— Родичи мои не были лентяями. Просто старые, больные звери. И потому они не смогли спастись из горящего дома.
Бол и Видж зажмурились под взглядом двух громадных горящих глаз. Они наперегонки забормотали:
— Это не мы, клянусь, не мы!
— Нас там и близко не было, сэр, честно!
— Мы всегда караулим судно, как и сейчас.
— Капитан нас целыми сезонами на берег не отпускает!
Барсук прижал их сильнее:
— Вернулся ваш капитан?
В ужасе, визжа от боли в груди, хорьки попытались ответить:
— Н… Не, нет… еще не вернулся.
— Мы не знаем, когда он… у-у-у-у!
Горас поднял вилы:
— Встать!
Они с трудом поднялись, выпрямились, поскуливая и придерживая треснувшие ребра.
— Пощадите, сэр, не убивайте нас!
— Мы всего лишь сторожа. Вам нужен капитан Виска, но остерегайтесь, он очень опасный зверь.
Горас на мгновение замер и мощным усилием воли подавил в себе вздымающуюся волну боевого бешенства. Он взмахнул вилами и воткнул их у самых лап перепуганных хорьков. Схватив сторожей за загривки, он мощным рывком оторвал их от палубы. Хорьки истошно завопил и:
— Пощады! Смилуйтесь!
Барсук с шумом втянул воздух и швырнул обоих хорьков за корму. Перегнувшись к ним, он оскалил зубы:
— Убирайтесь на север. Сгиньте, пока я не передумал и не убил вас.
Горас отвернулся от них, зная, что, когда он повернется в ту сторону снова, увидит лишь мутный след в воде, оставленный двумя беглецами.
Барсук вытащил из досок оружие, замер на какое-то время, стараясь успокоиться. Затем спустился в камбуз, сел. Почувствовал жажду, осушил кувшин воды. И принялся ожидать появления лиса.
Дневная жара отступила, близился вечер. Над затихшей рекой сновали голубые стрекозы, щука выпрыгнула, пытаясь изловить нахальную муху, ловко увернувшуюся от ее зубастой морды. Луговая бабочка опустилась на стебель травы в опасной близости от ноги Виски Длиннозуба.