Непобедимые скифы. Грозные сарматы
Шрифт:
— И я приветствую тебя, Ахиллес! Что привело купца в мой стан?
— Дела задержали меня в Горгиппии, мне не удалось застать тебя у Танаиса. Отправляясь в дальнее путешествие, я решил сделать крюк и навестить великого царя аорсов.
— Благополучной ли была дорога?
— Слава богам, ничто не омрачило наш путь.
— Что ж, не буду мучить тебя расспросами. Отдохни с дороги и раздели со мной трапезу. — Евнон слегка повернул голову, бросил стоящему позади Квинту: — Распорядись. И предупреди Донагу.
Склонив голову, римлянин удалился.
— О царь,
Аорсы, у подножия бугра, с любопытством поглядывали в их сторону. Всех, от мала до велика, мучил вопрос: «Чем одарит боспорский купец вождя?»
Повинуясь жесту Ахиллеса, слуги поставили у ног Евнона две амфоры с вином, серебряный набор, состоящий из кувшина с ручкой в виде грифона и двух чаш. К ним слуги присоединили плетеную корзину со сладостями из далеких южных стран. Затем настала очередь резной шкатулки из ливанского кедра.
Ахиллес принял ее от слуги, открыл крышку, поднес дар вождю.
— Это то, что ты просил. Скарабеи и фигурки из таинственного Египта, перстень из Пантикапея и зеркало из Ольвии для тебя. Бусы из желтого камня — янтаря с берегов Свейского моря, золотые серьги, изготовленные дакийским мастером, коробочка с благовонием и коробочка для игл и булавок для царицы. — Ахиллес подозвал еще одного слугу: — Ну и, конечно же, меч из Херсонеса для старшего сына!
Лицо Евнона вновь помрачнело:
— Мой сын умер.
— Туракарт?! — Боспорец склонил голову. Весть огорчила его. Он был дружен с сыном предводителя, ему нравился жизнерадостный и общительный молодой аорс. Ахиллес надеялся, что это знакомство могло в будущем пригодиться ему. Если купец хочет, чтобы дела шли удачно, он должен уметь считать деньги, заглядывать далеко вперед и иметь обширные, а главное, нужные связи. — Прости, царь. Не знал… Мое сердце скорбит с тобой. — Ахиллес взял меч у слуги, преклонил колено, положил на землю с остальными дарами. — Пусть он послужит твоему младшему сыну.
— Такой дар обрадует Умабия.
К Евнону подошел Квинт:
— Господин, все готово к приему гостя.
— Благодарю за подарки. А теперь пора утолить голод, — Евнон направился под навес. Купец и римлянин последовали за ним.
Под навесом на кошме уже постелили зеленую скатерть, на которую поставили посуду и еду. Хлебные лепешки, запеченная в углях рыба, куски жареного сочащегося жиром мяса, сыр, вино, шипучий кислый напиток из кобыльего молока вызвали у боспорца чувство неуемного аппетита. Он с превеликим удовольствием принял приглашение вождя присесть напротив, на приготовленную для него подушечку, и утолить голод. Ахиллес отдал должное угощениям. Поджав ноги под себя, как это делали кочевники, он ел жадно, будто торопясь. Евнон едва притронулся к пище. Закончив с кушаньями, вновь перешли к разговорам. Первым заговорил вождь аорсов:
— С прошлой весны не виделись мы, Ахиллес. Где ты находился все это время и куда держишь путь теперь?
— Немало всего случилось со времени нашей последней встречи. Я побывал в Афинах и Александрии Египетской, продал и приобрел много товара,
— Кто такой Яхве?
— Это бог иудеев.
— Видно, всемогущ этот бог, если может вызывать бури.
— Он не раз спасал иудеев, и кто знает, может, со временем вера в него распространится далеко за пределы Иудеи и достигнет великой реки Ра, на которой ныне расположен твой стан.
— А ты дерзок, Ахиллес. Запомни, у нас есть своя вера. Нам чужие боги не нужны.
— Ты прав, царь, у каждого народа своя вера. Я много путешествовал и видел разрушенные храмы старых богов, вера в которых похоронена под руинами времени. Видел великолепие и богатство нынешних богов Рима, Парфии, Греции, других государств и народов. Но я также слышал о новых богах и зарождающихся верованиях, видел их последователей. Возможно, пройдет время, и они придут на смену нынешним богам.
— Это что же за такие верования?
— Они разные. Одно из них родилось недавно в Палестине. Принявшие его верят в Иисуса Христа — богочеловека, творившего на земле чудеса, помогавшего людям и исцелявшего их от болезней, а после казни его прокуратором Иудеи Понтием Пилатом воскресшего и вознесшегося на небеса.
— Жаль, в моем племени нет такого человека. Может быть, он и для меня совершил бы чудо и воскресил моего Туракарта. — Царь замолчал, вперил задумчивый взор в один из стоявших на скатерти сосудов.
Ахиллес прервал тягостное молчание:
— На сей раз мой путь лежит на восход солнца, за Оксианское озеро.
— Зачем тебе отправляться в столь далекое и опасное путешествие? Неужели торговля в Танаисе и Пантикапее не приносит тебе дохода?
— Разве мне, купцу, которого все называют Непоседой, пристало сидеть на месте? Не только прибыль влечет меня в далекие путешествия, но и мое любопытство. Таким вот беспокойным произвели меня на свет мои родители. Отец еще ребенком переселился с дедом из Пелопоннеса на берега Понта. Как и дед, он многие годы служил в войске боспорских царей. Эту участь уготовили и мне. Отец мечтал, чтобы я стал великим воином, и даже назвал меня именем легендарного героя бывшей родины. Слышал ли ты, царь, о великом Ахиллесе?
— Нет, но с удовольствием послушал бы рассказ о нем.
— Это сильнейший из воинов Эллады. Он был сыном царя Пелея и богини Фетиды. В детстве мать окунала его в подземную реку Стикс, отчего тело мальчика стало неуязвимым. Лишь только пятка, за которую она держала дитя, не омылась чудодейственной водой. Когда он повзрослел и прославился своей силой, собрались греки идти войной на Трою. Но мать, зная, что ему предначертана смерть под стенами этого города, спрятала Ахиллеса, переодетого в женские одежды, среди дочерей царя Ликомеда. Греки же узнали об этом и хитростью заставили Ахиллеса раскрыть себя. Он отправился с ними под Трою и там прославил себя множеством подвигов и победил множество врагов, в том числе и Гектора, сына троянского царя и великого воина.