Непобедимый
Шрифт:
— Это так, случайно произошло, — сказал Леша. Никто не услышал его. Только Звеньев мрачно усмехнулся. — Продолжаем.
И Леша опять бросился на противника.
Этот самбист оказался гораздо опытнее и способнее Звеньева. У него неподвижный взгляд, но когда он упал от моего зацепа, в серых глазах появилось изумленное выражение. Впервые за все время появились эмоции.
Это уже хорошо. Я не стал его удерживать. Позволил подняться. Тем более, что Степаныч сказал:
— Так, работаем в стойке. На ногах. Вставай, Леша.
Пряхин
— Хорошо, продолжаем, — скомандовал Степаныч. Оглянулся на других учеников. Те тоже глядели на поединок. — Так, а вы чего уставились? Хотите смотреть, идите в театр! Или в цирк. А у меня здесь работа!
Ученики снова приступили к схваткам. Пряхин тоже напал на меня. Только я теперь просто защищался.
Соперник схватил меня за шею, пытаясь уронить. У меня там еще остались болевые ощущения. Я откинул голову назад, стараясь освободиться. Шею свело судорогой. Ошалеть, как больно.
Я поднял руку в знак остановки боя. Пряхин остановился. В отличие от Звеньева, он полностью контролировал себя. Я отошел назад, крепко сжал шею и массировал ее обеими руками.
— Понятно, — Степаныч потерял ко мне интерес. — Все-таки, еще болит. Сначала к врачу, только потом ко мне. С тобой можно работать. Понял? Тренировки в понедельник, среду и пятницу, в семь часов. Приходи без опозданий. Твой дружок Квасцов тебе все объяснит.
Он отвернулся и хлопнул в ладоши.
— Каждый поднял своего партнера на плечи. Побежали по кругу, с партнером на плечах. Быстро, быстро! Звеньев, ты чего расселся?! Быстро пошел.
Это уже окончание тренировки. Я поглядел, как ученики выполняют силовые упражнения. Таскают друг друга на плечах, отжимаются, лазают по канату, тягают гири и штанги.
Наконец, ученики остановились, тяжело дыша. Степаныч минут десять рассказывал каждому об ошибках. Одновременно дождался, когда они успокоятся и остынут. Сказал:
— Ну что же, на сегодня тренировка закончена. Все по домам.
Борька подошел ко мне, красный и пыхтящий от натуги. Пот стекал по вискам.
— Пошли переодеваться, герой, — сказал он.
Глава 6
Дома
Раздевалка находилась рядом с залом, всего через две двери. Мы вышли из зала последними. Когда за мной щелкнул замок, я оглянулся и потер ноющую шею.
Под конец занятия у меня неплохо так скрутило хребет. Видимо, переход из одного тела в другой не так уж и безболезненный, как кажется. Это не так просто взять душу из одного умирающего тела и запихать в другое, видимо, при этом нарушаются определенные законы мироздания, о которых я еще не знаю. И больная шея — это еще самая малая расплата за это.
Раздевалка еще довольно новенькая, шкафы деревянные с узкими дверцами, на каждой номерок, нарисован красной краской прямо на дереве. А еще маленькие круглые ручки из коричневой пластмассы.
Шкафчики установлены вкруговую по всему периметру раздевалки, в два уровня, снизу и сверху. В центре длинные скамейки. Тут переодевались все, в том числе и вольники,
Мы вошли внутрь последними, когда остальные уже начали переодеваться. Самбовки и шорты учеников промокли от пота, в раздевалке прохладно и даже чуток сыро, так что от разгоряченных ребят повалил легкий пар.
Я встал на пороге, пытаясь сообразить, где я оставил вещи. Это еще хорошо, что тут имеется отдельная раздевалка, помнится, мой пожилой тренер по самбо из прошлой жизни, тоже выходец из СССР, рассказывал, что они частенько переодевались в самом спортзале. Он нас, помнится, частенько критиковал за изнеженность, за то, что мы не можем нормально тренироваться без раздевалки, душа, кондиционера и пластиковых бутылочек для воды.
— Мы в свое время дневали и ночевали в спортзале, там же переодевались и складывали одежду, — рассказывал он. — Летом адская жара, так что пот течет ручьями, а ковер нагретый, как сковородка на печи. Зимой лютый холод, аж зубы сводит, маты замерзли, чуть ли не коркой льда покрытые. Воду просто из-под крана пили. А у вас тут сейчас все условия, а вы еще жалуетесь, если кулер сломался.
Да, было время. Как раз такое, куда я сейчас угодил. И тут действительно все так, почти как описывал наш старикан. Хотя, раздевалка имеется, вот только воду в пластиковых бутылочках никто не носит.
Наоборот, сейчас почти все ученики ходили в уборную в комнатушке рядом, окунали там головы под кран в раковине и освежались таким незамысловатым способом. Там же и пили воду, что для меня, пришельца из двадцать первого века, казалось невероятно диким.
Как раз, когда я стоял на пороге, мимо меня прошли борцы вольники с мокрыми волосами, лицами и руками, отчаянно фыркающие, как стадо буйволов, возвращающееся в водопоя на реке Ганг. Они поглядывали на меня с вызовом, как всегда бывает между представителями разных спортивных направлений и просто между молодыми мужчинами, но мне сейчас не до этого. Я скользнул внутрь раздевалки, догнал Борю и пихнул его в бок.
— Где мой шкафчик? К меня что-то вообще из головы вылетело.
Боря указал подбородком на номер двадцать, рядом со своим девятнадцатым. Руки у него уже заняты, он снял с себя куртку и складывал рукава.
— Ну ты даешь, старик. Крепко я тебя приложил, все-таки. Вот он, твой шкафчик, конечно же.
Ага, это уже кое-что. Никаких замков, шкафчики даже не запирались. Неужели тут ничего не крадут? Я открыл и уставился на вещи. Потом принялся стаскивать с себя влажную самбовку, прилипающую к телу, как репейник.
— Слушай, а как ты это провернул, а? — спросил Боря, когда достал клетчатую рубашку и коричневые штаны. — Ты же в первый раз сюда пришел? Когда успел так хорошо натренироваться? Даже я не смогу так легко завалить Звеньева и Пряхина. Почему мне не сказал? Что за секреты от друзей? Не по-нашенски это, знаешь ли.
Я не успел ответить. Сзади кто-то приблизился, здоровенный и массивный. Я повернулся, уже понимая, кто явился по мою душу.
Передо мной стоял Звеньев, он сразу схватил меня обеими лапищами за шею и зарычал: