Непобежденная крепость
Шрифт:
Место, где вскоре поднялся Санкт-Петербург, действительно было пустым. Из-за постоянных наводнений здесь не строили ничего, кроме убогих изб чухонских рыбаков.
Но такое пустое место и искал Петр I.
Санкт-Петербург закладывался им как город – символ разрыва новой России с древней Русью.
Это поразительно, но в этом – вся суть петровских реформ…
Они накладывались на Россию, нисколько не сообразуясь с ее православными традициями и историей, и вместе с тем были благословлены униженной и оскорбленной Петром Русской церковью.
Возможно, подсознательно, но Петр I выбрал для города именно то место древней земли, которое действительно
Сюда уводил Петр I созидаемую им империю, здесь, на заливаемой наводнениями земле пытался укрыть он от нелюбимой им Святой Руси свою веру в Бога, свой освобожденный от православия патриотизм!
Осуществить задуманное было невозможно, и хотя Петр I прилагал все силы, чтобы достичь своей цели, все получалось не так, как задумывал он, а так, как должно было быть.
Петр I не пожелал придать значения государственного события чудесному обретению иконы Казанской Божией Матери в Шлиссельбурге… Видимо, ему не хотелось начинать историю новой столицы с Казанской иконы Божией Матери, поскольку это вызывало воспоминания и параллели, не вмещающиеся в его новую мифологию.
Но Казанская икона Божией Матери, как мы знаем, все равно пришла в Санкт-Петербург.
Вдова старшего брата и соправителя Петра I, Иоанна V, царица Прасковья Федоровна, известная своим старомосковским благочестием, привезла, перебравшись в Санкт-Петербург, сделанную по ее заказу увеличенную копию Казанской иконы Богородицы.
Икону эту царица Прасковья Федоровна поместила в часовне неподалеку от своего местожительства, на Городовом острове (Петроградская сторона), и часовня эта стала называться Казанской.
С 1727 года образ, привезенный в Петербург царицей Прасковьей Федоровной, начинает признаваться чудотворным, и для него десятилетия спустя возводится один из главных петербургских храмов – Казанский собор.
Так вопреки своеволию Петра I появилась Казанская икона Божией Матери в новой русской столице. Так из-за своеволия Петра I Шлиссельбургский образ Казанской иконы Божией Матери, почти целое столетие прождавший за кирпичной кладкой человека, который освободит здешнюю землю от неприятеля и вернет икону России, по-прежнему остался за стенами крепости.
Взявший Нотебург Петр I считал, что он не освобождает, а завоевывает эти земли. Разница незначительная, если говорить о результате военной кампании, но чрезвычайно существенная, если вернуться к духовному смыслу войны, которая велась тогда на берегах Невы.
Потом стали говорить, что Петр I прорубил окно в Европу.
На самом деле окно в Европу здесь было всегда – требовалось только отодрать старые шведские доски, которыми оно было заколочено.
Но Петр все делал сам, и даже когда он совершал то, что было предопределено всем ходом русской истории, он действовал так, как будто никакой истории до него не было и вся она только при нем и начинается. Это болезнь всех реформаторов в нашей стране!
И в этом и заключен ответ на вопрос, почему Петр не захотел узнать о чудесном явлении Шлиссельбургской иконы Божией Матери…
Нет, не русский Орешек освободил Петр, а взял шведскую крепость Нотебург – и тут же основал здесь свой Шлиссельбург. Как могла вместиться сюда Казанская икона Божией Матери, неведомо когда, до всяких прославлений появившаяся здесь?!
И Шлиссельбургская икона Казанской Божией Матери так и осталась в крепости.
Была
Рядом со Шлиссельбургским образом Казанской иконы Божией Матери и предстояло отбывать свой каторжный срок этому злодею.
Впрочем, об этом тоже разговор еще впереди.
После взятия Нотебурга в 1702 году Петр I ожидал шведского контрудара и считал восстановление крепости на Ореховом острове первоочередной задачей. Сохранился сделанный рукою Петра набросок чертежа бастионов, которыми необходимо было усилить крепость.
Порт-башня у входных ворот была переименована Петром I в Государеву, Фохт-башня названа Княжеской, в честь княгини Меньшиковой, Шварц-башня – Королевской, Кирх-башня – Угловой (позднее – Головина), Коноселицс-башня – Светличной, Крут-башня – Мельничной, Комс-башня – Колокольной.
Все бастионы возводились одновременно под руководством H.М. Зотова, Ф.А. Головина, Г.И. Головкина, К.А. Нарышкина.
Общее руководство укреплением Шлиссельбурга поначалу осуществлял сам Петр I: «Царь московский… крепость во всем зело поправить велел, стены и башни, и с пушками 2 тыс. человек в крепость посадил» 30 , но в дальнейшем руководство работами принял А.Д. Меншиков, назначенный комендантом Шлиссельбурга и губернатором Ингерманландии, Карелии и Лифляндии.
30
Газета «Ведомости», 3 февраля 1703 года.
То ли оттого, что Петр переодел всю Россию в европейские, не приспособленные для здешнего климата одежды, то ли оттого, что он ставил чрезвычайно трудные и порою совершенно непонятные задачи, то ли из-за общего бездушия эпохи, но никогда еще, кажется, не мерзли так в нашей стране, как в десятилетия петровского царствования.
Даже А.Д. Меншиков, который проявил такую отчаянную храбрость при штурме Шлиссельбурга, к постоянной жизни в крепости приспособиться не сумел.
«У нас здесь превеликие морозы и жестокие ветры, – жаловался он Петру. – С великою нуждою за ворота выходим, едва можем жить в хоромах». Но если нестерпимо было находиться в Шлиссельбурге господину коменданту и губернатору, как приходилось жить здесь рядовым работным людям?
Мы уже говорили, что при штурме крепости русские потери составили 538 человек убитыми и 925 ранеными.
Восстановление крепости стоило гораздо дороже. Строительные потери обогнали военные меньше чем за год.
Как видно из отчета главы Канцелярии городовых дел У.А. Синявина, из 2 тыс. 856 человек, согнанных в Шлиссельбург, работало 1 тыс. 504 – остальные болели или умерли.
«Писал ты ко мне об олончанах, о 200 человеках, которые в Шлютельбурхе на работах, что у них в запасах скудность, и я удивляюся вам, что, видя самую нужду, без которой и пробыть не мочно, а ко мне описываетесь, – отвечал на это У.А. Синявину А.Д. Меншиков. – Прикажи им хлеб давать, провианту против их братии, и вперед того смотрите, чтоб з голоду не мерли».