Неподходящее место для леди
Шрифт:
В девять ее еще не было, и мы начали беспокоиться, не случилось ли чего. Я подумывала, не позвать ли полицию в Боу-Стрит. Мисс Теккерей предложила более разумное решение — не торопиться, а расспросить жильцов, не известно ли им, где может находиться экономка. Мы уже собирались подняться наверх, но вдруг миссис Скадпол неуклюже ввалилась в кухню все в том же грязном переднике, который был на ней накануне. Она пришла не с улицы, и в руках ее не было ни свежего молока, ни яиц. Она не спускалась сверху, а возникла откуда-то из холла, ведущего в наши комнаты.
— Где вы были? — спросила я строго.
— Извините,
— Несомненно. Уже десятый час. Мы не знали, что и подумать.
— Ваша тетушка не вставала так рано.
— Но вас не было в вашей спальне.
В глазах ее промелькнул хитрый огонек и она ответила:
— Миссис Каммингс разрешила мне пользоваться другой спальней. Мой матрац очень жесткий и неудобный, как мешок, набитый булыжниками.
— Вы хотите сказать, что кроме вашей спальни есть еще две? Почему вы не сказали об этом раньше? Почему не показали мне эту вторую комнату еще вчера?
— Она сказала, что я могу ею пользоваться.
Может быть, я не очень хорошо разбираюсь в делах, но отличать правду от лжи я уже научилась. Ее глазки беспокойно забегали и избегали смотреть мне в лицо. Ее вещи находились в ее комнате. Никто не разрешал ей занимать нашу вторую спальню, она сделала это по своей инициативе.
— Вторая спальня нужна нам, миссис Скадпол, мы ее теперь займем, — сказала я холодно. — Естественно, нужно будет сменить белье. И так как вы делаете только то, что вам прикажут, то я попрошу вас надеть чистый передник и привести в порядок волосы. Мисс Теккерей ия встаем в семь часов. На завтрак мы едим яйца и тосты. Вы приготовили список долгов, о котором мы говорили вчера?
— Я не занимаюсь письменными вычислениями. Все держу в голове. Если вы дадите деньги, я расплачусь, с кем нужно.
— Назовите хотя бы людей, которым я должна. Я сама с ними расплачусь.
Она назвала мясника и некую миссис Лоусон, прачку. Оказалось, что больше мы никому не должны. Из уклончивых замечаний экономки по поводу смерти тетушки я поняла, что она вообще не знала точно, были ли у покойной долги. Я же была абсолютно уверена, что миссис Скадпол выдумала долги, чтобы присвоить деньги.
— С сегодняшнего дня я сама буду следить за расходами. Когда вы приведете себя в порядок и уберете в кухне, я хотела бы, чтобы вы вымыли лестницу, миссис Скадпол. Когда вынесем ненужную мебель, займемся комнатами. Сейчас их убирать бесполезно.
На этом авторитетном замечании я вышла из кухни, мисс Теккерей последовала за мной. Мы осмотрели вторую спальню и пришли к заключению, что это лучшая комната в доме. Она была отделана светлыми панелями под дуб, на окнах висели прелестные гардины цвета морской волны, большой ковер того же цвета покрывал пол. Верхняя часть стен под панелями была оклеена прекрасными китайскими обоями с цветами и экзотическими птицами. В комнате не было лишней мебели. Я поняла, что именно этой комнатой пользовалась тетушка Тал, там все еще находились ее личные вещи. На туалетном столике лежали разнообразные щетки и щеточки, баночки с кремами и другой косметикой. Платяной шкаф был набит прекрасными платьями.
— Эта Каммингс всегда была тряпичницей, — бросила мисс Теккерей, рассматривая платья. — Смотрите, Кейти, некоторые сделаны
— Я могу захватить несколько с собой, когда поедем; дома переделаю. Чем мы займемся сначала? Думаю, что нужно избавиться от лишней мебели, прежде чем вызывать оценщика. Он не сможет разглядеть стены и полы из-за этих завалов.
— Давайте составим список, — предложила мисс Теккерей. — Никто не умеет составлять списки лучше нее.
Мы вернулись в гостиную и стали по пунктам записывать, что нужно сделать. Вскоре послышался легкий стук в дверь, и в салоне появился пожилой джентльмен. Он был высок, строен, седовлас, и носил пенсне. Его можно было принять за отставного служителя церкви или учителя. Одежда его была добротна, хорошего качества, из кармана свисала золотая цепочка от часов, но одежда лоснилась от длительной носки.
— Леди, разрешите представиться. Я профессор Вивальди, — произнес он с галантным поклоном. — Я пришел, чтобы заплатить ренту, за комнаты на чердаке, — сказал он с легким акцентом. Я решила, что с итальянским, судя по фамилии.
Мы также представились профессору и я достала из. ящика квитанции. Как и другие, он платил наличными и, подобно другим, осведомился, намерены ли мы продолжать сдавать комнаты и какова будет плата. Я сообщила ему то же, что говорила другим. Он расстроился.
— Очень жаль, — сказал он довольно патетическим тоном, но не попытался отговорить меня от продажи дома.
Затем он поднялся, надел свой завитой парик и заявил, что идет в Британский Музей, где готовит небольшую работу о Древней Греции.
— Когда я работал в Оксфорде, я часто занимался в этой библиотеке в летнее время, — добавил он.
Мы наблюдали из окна, как он шел по улице. Еще одна несчастная душа, которую можно было пожалеть. Я не была уверена, что наш дом находился недалеко от Британского Музея, но могла и ошибаться. Как бы там ни было, но его блестящий от долгого употребления костюм подсказал, что профессор пойдет туда пешком, и это в его-то годы. Печальный исход для преподавателя Оксфорда.
После его ухода мисс Теккерей и я немного посудачили о наших квартирантах. Мы единодушно признали, что они были на ступень выше того уровня обитателей, которых можно было представить в столь непривлекательном месте. Профессор, вдова офицера, молодой клерк, работающий на бирже, да и мистер Алджер, занятие которого нам было не известно, но который производил намного лучшее впечатление, чем все остальные.
Еще через несколько минут снова раздались шаги на не покрытой дорожкой лестнице, затем — стук в дверь. Вслед за этим дверь открылась — на пороге стоял мистер Алджер, ожидая приглашения войти. При виде его я почувствовала, что обрадовалась. Не хочу сказать, что сердце затрепетало, как у неопытной гимназистки, но он был так красив, что остаться равнодушной было невозможно. Еще одно обстоятельство делало его появление особенно желанным — он был единственным из обитателей дома, перед которым я не испытывала чувства вины. У него был вид преуспевающего человека, вполне способного позаботиться о себе. На Дикой улице он выглядел как белая ворона.