Неподвижно летящая стрела
Шрифт:
— Понятия не имею. Может, у нее от матери погибшего Михаила есть какая-то информация. А откуда эта Лина?
— Кировоград. Ничего общего с Сочи.
— Гм… Надо посмотреть подробнее. Нутром чую, здесь что-то не так, а вот что — не пойму. Кроме того, что мать уже записала в убийцы парня, которого суд еще не признал виновным.
— В принципе ее можно понять. Она ищет оправдание смерти сына, — сказала Дина, вставая.
— Угу. — Марк полностью погрузился в просмотр страниц.
Девушка по имени Лина Жуганова, активно поддерживающая маму Старченко в ее агрессивном желании отомстить «убийце» сына, оказалась уроженкой Кировограда. На данный момент она проживала и работала
Убийц молодых людей так и не нашли.
Так что, получалось, Лина Жуганова говорила о своем, о наболевшем. И гнев, обращенный на виновника гибели чужого, незнакомого ей парня, всего лишь был отражением гнева, который она испытывала по отношению к убийцам своей подруги и ее мужа. Так что особого смысла в ее словах искать не стоило.
Марк вопросительно посмотрел на Дину:
— Что скажешь?
— Думаю, девушка пишет о своей беде. Вряд ли она что-либо знает о гибели Старченко.
— У меня сложилось аналогичное мнение. Но переписка матери с умершим сыном — это жесть. Она реально общается с ним как с живым. Пишет каждый день, подробно, что и как у них за это время произошло.
— Мне тоже показалось это странным. Я немного полистала другие мемориалы, этот самый часто посещаемый, самое большое количество страниц, хотя ему еще немного дней по сравнению с другими.
Марк молча листал сайт, пробегая взглядом страницы. Когда он отложил в сторону мышь и взял тарелку, чтоб унести ее на кухню, Дина спросила:
— Кстати, ты мне обещал рассказать о своих видениях на горе.
— Ах да. Сейчас, только тарелку на кухню отнесу.
— Дай мне, я сразу помою, чтоб не стояла.
Она удалилась на кухню, Марк остался просматривать сайт. Когда Дина вернулась и кивнула, готовая слушать, он сказал:
— В общем, то, что произошло, было очень странно и необычно. Мне даже сравнить не с чем. Видение это не было похоже на сон, скорее, на переселение души. Я вдруг будто очутился в другом теле, видел все чужими глазами, и мысли в моей голове тоже были чужими. Я ощущал себя совсем молодым парнем, лет двадцати от роду, который решил разыскать клад у реки Мзымта. Он верил, что обязательно найдет захоронение, практически чувствовал тяжесть золотых украшений в своих руках.
— Люди гибнут за металл.
— Похоже на то. И даже только лишь за желание обладать им, судя по моему видению. Помнишь, ты мне читала древнюю легенду? Дескать, было в тех местах селение, и люди погибли в нем разом, умерев от какой-то страшной болезни.
— Да, помню.
— Видимо, эти люди мне и померещились.
— Тебе?..
— Мне, ему… Я уже запутался, чье это было видение — мое или того погибшего парня. Если он, конечно, был. Призрачные тени окружили несчастного, и он испытал настоящий ужас.
— А как он погиб?
— Сорвался. Сначала что-то такое произошло, он потерял сознание и упал на плато. Было это
— Какой ужас. Бедный парень. Маричек, я очень надеюсь, что все это к тебе не имеет никакого отношения. Ты же не лез в горы искать презренный металл, в конце концов. В то же время это должно иметь еще какой-то смысл. Не зря же тебе «показали» все это.
— Да, наверное, — на будильнике в этот момент сработала памятка, и Марк поднялся. — Нужно идти, у меня назначена встреча. А ты тут не скучай без меня, ладно?
Он нежно поцеловал жену. Просмотр страниц чужих мемориальных записей, полных скорби и боли, настроил его на минорный лад. Марк внезапно поймал себя на мысли, что для него потеря близкого человека может стать совершенно непереносимой.
Как только за Марком закрылась дверь, Дина снова уселась за компьютер и принялась читать.
Вот уж чего ей всегда было не занимать — это ответственного подхода к любому делу.
На второй странице мемориала Михаила Старченко какая-то молодая девушка разместила стихи. «Твои мечты никогда не исполнятся, твоя тоска никогда не пройдет», — писала она.
Ниже опять слова Лины о том, что негодяи не уйдут от ответственности и кара обязательно их настигнет. А потом вдруг фраза Ларисы Старченко, матери Михаила:
«Они наняли какого-то московского адвокатишку. Не хочется подонку сидеть. Ну ничего, все равно не отвертится. Мерзавец».
«Лариса, вы должны верить в высшее возмездие!» — патетически восклицала Лина.
«Ненавижу всех. Я радуюсь, когда им плохо», — эмоционально откликалась Лариса Васильевна.
Дина задышала часто-часто, чувствуя, как дурнота подступает к горлу. Стало страшно за Марка. Женщина, после смерти сына до такой степени погрузившаяся в ненависть, на все может решиться.
Вечером того же дня Лариса ласково, совсем другим тоном писала: «Мой ангел, мой сыночек, сладких снов тебе. Твоя мама».
Дина пролистывала страницу за страницей.
Мать разговаривала с погибшим сыном как с живым, описывала, что происходит в школе у его сестры, писала, какая стоит погода, какие новости у его друзей:
«5 ноября. У сестренки твоей новая учительница по-английскому. Ей нравится, хотя учиться и тяжело. Много задает. Были на кладбище, на могилке. Поставили цветы. Завтра папа сам поедет к тебе. Привезет твои любимые конфеты. Люблю. Скучаю. Мама».
«10 ноября. Прости, сыночек, за слезы. Наревелась так, что сил нет. Очень скучаю по тебе, завидую папе… Хочу увидеть тебя во сне».
«15 ноября. Сегодня видела тебя во сне. Ты возмужал и стал будто бы старше и серьезнее. Даже не верится, что прошло меньше двух месяцев. Кажется, будто миновала вечность. Жду с нетерпением встречи. Твоя мама».
«16 ноября. 8.00. Доброе утро, сыночек. Удачного тебе дня».
«16 ноября. 14.00. Добрый день, сыночек. Как ты там?»
«Доброго дня, сыночек. Как ты там? У нас прекрасная погода, второе бабье лето… Вот только ничего не радует, ни погода, ни природа, на душе пустота. Я никак не могу понять — за что нам все это? Кажется, что ты уехал далеко и надолго… но настанет такой день, когда ты позвонишь в дверь. Я открою, а там будешь стоять ты…»