Непогребенные
Шрифт:
— Вздумал использовать мою силу? — шипел Желтый, сдавливая горло Томского. — Не по Сеньке шапка! Ты сдохнешь!
Толик не хотел, да и не мог отвечать. Он пытался оторвать ладони Желтого от своего горла. Хватка призрака оказалось слишком сильной. Толик выпустил запястья и надавил большими пальцами на глаза Желтого. Стекла с хрустом треснули, брызнула черная жидкость. Давление на шею ослабло. Уронив руки, Желтый зацепил шнурок с армейской пуговицей и сорвал его с груди Томского.
От вопля ослепленного чудища содрогнулись стены туннеля. Желтый вертелся на месте и шарил руками в воздухе,
Пауза помогла Анатолию понять, что уже бывал в этом месте. Забыть его было невозможно: чернильная мгла в одном конце и пламя в другом, дрезина без рукояток ручного привода. Все выглядело, как и в первый раз. Вот только рельсы раскалились добела. Первым напряженную тишину нарушил Желтый. Он тряхнул головой, разбрызгивая вокруг себя капли черной слизи.
— Хи-хи! Доктор Джекил ослепил мистера Хайда и собирается сбежать! Тебе от меня не спрятаться, дружок. Сейчас я сделаю то, что давно обещал: запру тебя здесь. Глаз у меня много — есть даже на затылке!
В руке Желтого блеснул армейский нож. Кроваво-красные отблески заиграли на остром, как бритва лезвии.
— Ну же, Томский, обозначь себя!
Толя не собирался выполнять просьбу Желтого, но тут увидел ее — пуговицу с порванным шнурком. Она лежала на шпале, совсем близко. Оставить здесь амулет Мишки Анатолий не мог. Не имел права. Не задумываясь ни секунды, Томский сделал шаг вперед. Желтый отреагировал молниеносно и с торжествующим ревом прыгнул на шум. Толик успел поднять пуговицу, но как только выпрямился, Желтый оказался рядом и вонзил нож в плечо Томского. Тут же выдернул, собираясь ударить вновь. Толя защищался чисто механически — ткнул кулаком в лицо врага. Просто чтобы оттолкнуть, на большее он даже не рассчитывал. Однако произошло невероятное: на щеке монстра появилась рваная рана. Ее края вывернулись наружу, обнажив черные, с синими прожилками мышцы. Изо рта Желтого вырвался сдавленный стон. Толик взглянул на свою руку, неожиданно превратившуюся в смертельное оружие. Дело оказалось в зажатом между пальцев обереге. Он сработал не хуже кастета с заточенными гранями!
Сделав шаг назад и сжимая ремешок амулета в кулаке, Томский наотмашь хлестнул Желтого по лицу. Отвалился рассеченный пополам хобот противогаза. Из обрубка ударил фонтан черной слизи. Монстр выронил нож и попятился. А Толя все бил и бил врага. Бил до тех пор, пока желтый костюм того не превратился в лохмотья. Чудовище рухнуло на раскаленные рельсы, из-под его спины повалил черный дым. Воздух наполнился запахом жженной резины.
— Ты не убьешь меня, Томский! — прошипел Желтый, извиваясь всем телом. — Ты не сможешь. Ведь я — это ты! Мы — одно целое!
— Придется разделить.
Наклонившись, Толя поднял Желтого и швырнул его на дрезину, после чего толкнул ее ногой. Колеса пришли в движение. Дрезина покатилась навстречу бешено прыгающим языкам пламени. Желтый корчился, пытаясь скатиться с платформы, но было слишком поздно: чертову колымагу
Толя поднял руку, собираясь смахнуть катившиеся в глаза капли пота, но не смог этого сделать: рука одеревенела. Скосив глаза, Томский увидел, что рукав набух от крови. У ног растеклась багровая лужа. Голова закружилась. Толя упал на одно колено.
— Ну вот, я всегда знал: девятиграммовая свинцовая пилюля — прекрасное лекарство от гордыни. На колени, Томский, или я прострелю тебе ногу, которую ты не желаешь сгибать!
Голос Чеслава. Жуткая боль в плече. Он вновь стал человеком.
Толик поднял голову. Корбут целился в него из пистолета. В воздухе плавал пороховой дым. Все верно. Желтый не мог его ранить, поскольку не существовал в реальности. В отличие от бывшего коменданта Берилага. Он-то существовал, мог и прекрасно справился с задачей.
«При всем должном уважении, монстры из видений — одно, а убийца-психопат с пистолетом в руке — совсем другое. Его пуговицей на шнурке не проймешь. Тут надо что-то посолиднее…»
Нож! Пружинный арбалет Куницына! Поднять руку. Большим пальцем сдвинуть фиксатор. Нажать кнопку. Так мало и так много. Если приводить план в исполнение, то теперь. Еще совсем чуть-чуть, и он потеряет сознание из-за потери крови. Сейчас или никогда.
Не сводя глаз с Чеслава, Томский поднял руку. Какой будет ответная реакция? Выстрел в голову или…
Корбут расплылся в улыбке. По всей видимости, он воспринял жест как просьбу продлить переговоры или даже, чем черт не шутит, пощады.
Нож скользнул в ладонь. Нащупывая фиксатор, Толик тоже улыбнулся в надежде отвлечь Чеслава. Не тут-то было: Корбут обладал звериным чутьем на подобные штуки. Он почувствовал неладное, но не успел разгадать, в чем подвох. Прежде чем враг смог что-либо сделать, лязгнула пружина. Белой молнией сверкнуло лезвие. Томский целился между глаз и промахнулся совсем немного. Клинок вонзился Корбуту в горло.
Будь на его месте кто-то другой, он бы выронил пистолет. Инстинктивно поднес бы руки к ране. Чеслав не сделал ни того, ни другого. Лишь покачнулся, и Томский понял: он выстрелит раньше, чем свалится. Крепкий мужик, черт бы его подрал!
А головокружение все усиливалось. Глаза застилал туман. Губы Чеслава шевелились — он что-то говорил, но Анатолий ничего не слышал. Прежде, чем отказало и зрение, Толя увидел, как в желтом защитном костюме появились рваные дыры. Корбут все-таки выстрелил, но ствол пистолета к этому времени уже смотрел в пол. Чеслав рухнул на горку догорающих углей, два раза дернулся и затих.
Толя обессилел окончательно. Лег на спину, вытянул ноги. При всем должном уважении, ему нужен отдых. Кто-то приподнял его голову, подложил под нее что-то мягкое. Из тумана выплыло лицо Аршинова. Улыбаясь во весь рот, прапор распорол ножом рукав куртки Томского. Сквозь гул в ушах Толик услышал обрывки фраз. «Ничего страшного… Не задета… Навылет…»
Что ж, спасибо и на этом. В руке прапора появилась фляжка с самогоном. Сначала Алексей отхлебнул из нее сам, а затем плеснул на рану. Томский вскрикнул.