Непокорная
Шрифт:
– Что? – тупо переспросила, не понимая, какую плату надо попросить, чтобы у самого герцога Рикарди не хватило средств?
– Да напоил он тебя, малявка, - зло выплевывает свою правду брат, игнорируя деликатные попытки дракона рассказать мне все бережно. – Напоил и собирался поиметь. Довольна?
Его светлость недовольно покачал головой и с упреком взглянул на Брайтона.
– Что? Сами же сказали, рассказать, как есть. Я и рассказал!
– Ну, можно было аккуратней, - упрекает мой жених и внимательно всматривается в мою реакцию. – Как ты понимаешь, я не мог оставить такую выходку безнаказанной.
Я не
– Диана, - взволнованно сжимается опустевшая кисть герцога, оставшись одиноко лежать на белоснежной скатерти. Сердце болезненно сжалось, видя эту обреченную зарисовку. – Не отстраняйся, - угрожающе рычит жених. – Не замыкайся, Диана. Говори.
– Что? – хлопаю непонимающе ресницами, возвращая свое внимание мужчинам. Оба злы и нервничают. – Что говорить?
– Все равно, - подает мне бокал с водой герцог. – Только не молчи. Не надумывай себе. Не замыкайся.
– Он жив? – сухим и безжизненным голосом задаю так нервирующий обоих моих собственников вопрос. Брайтон неприязненно кривится.
– Жив, - после недолгой паузы отвечает милорд. – Но он в тюрьме.
В тюрьме. В голове сразу вспыхивает понимание, раз не отпустили, значит, есть за что. Ни дракон, ни Брайтон самодурством не страдают. Карают по факту. Отсюда и второй вопрос. Почему его светлость все еще называет меня невестой, если меня уже… мягко говоря, касался другой мужчина?
– Говори, Диана, - напоминает милорд, возвращая меня из мира мыслей в реальность.
– Как…? – начинаю я, но краснею и робею до заикания. Голос не слушается. Кошусь на брата и на его зло играющие желваки. Вопрос застревает в горле, так и не сорвавшись с языка. Тушуюсь и прячусь за бокалом воды.
– Брайтон, оставь нас, - требовательно отдает приказ дракон.
– Но… - пытается возразить тот, но милорд непреклонен.
– Иди, - холодно звучит его приказ. Так, что меня даже дрожь пробивает и по спине холодок пронесся. Наверное, вот сейчас и будет разговор о разрыве нашей помолвки. Причину, по крайней мере, я знаю.
– Да, милорд, - нехотя встает из-за стола брат. И напоследок бросив на меня взволнованный взгляд, покидает малую столовую.
Глава 42
Еще несколько минут в комнате царит тишина, даже дыхания не слышно. Словно мы и не дышим вовсе. Милорд смотрит на меня выжидающе. А я не понимаю, чего он тянет. Чего не скажет, как есть. Что я теперь товар испорченный. В жены не гожусь его светлости.
– Диана, я все еще жду, - вдруг нарушает тишину герцог, вставая из-за стола и обходя меня со спины. Его большие ладони, как эполеты украшают мои плечи. Я вздрагиваю. Сердце пропускает удар, когда в голове вспыхивает воспоминанием этот же жест со стороны Кэрниса. – Говори, дорогая. Давай разберемся со всеми нюансами сразу. Чтобы в твоей хорошенькой головке не осталось пустых пятен. Хочу, чтобы ты объективно смотрела на ситуацию. Без лишних эмоций.
Я невесело хмыкнула. Без эмоций? Да ладно, не будет вам эмоций. И скандалов и слез не будет. Какие
– Ты осеклась под натиском негатива Брайтона, - вкрадчиво вползает мне в голову голос герцога. Мужчина склонился ко мне, и его дыхание пощекотало мою шею, неприкрытую волосами, сегодня почему-то заколотыми в прическу. По коже прошлась волна мурашек. В груди тревожно забилось сердце. – Его нет. Ты можешь теперь говорить свободно. Не бойся, дорогая, говори…
Я снова горько хмыкнула. Ну, зачем эти «деликатные» методы? Скажите просто, так мол и так… ладно. Раз мне терять уже нечего. Что могли отобрали уже, пока я была без чувств. Беру себя в руки и отставляю бокал. Кисти на моих плечах тяжелеют и спускаются ниже по рукам. Сжимают, даря обманчивое ощущение поддержки и понимания. Но я то прекрасно знаю, что испорченная не нужна буду его светлости. Не больше, чем любовница на время. Злюсь на это предположение и заставляю себя подняться. Отойти от милорда. За окном, как давно уже не было, яркое солнце. Обманчивое. Холодное. Но слепит ярко, отражаясь от снегов. Кстати, снега почти нет. Словно на чистую землю осадки лишь недавно выпали и в небольшом количестве. Видимо, строя свою стену у моря, гвардейцы собрали снег со всей округи.
– Любовь моя, - дракон опять за моей спиной. Только теперь нас не разделяет спинка стула. – Зачем ты отстраняешься? – прижимается к моей спине, его подбородок касается моей макушки, а руки обнимают, собственнически, крепко. – Тебе так дорог этот мерзавец? Ты должна понимать, что я не изменю своего приговора. Даже не проси. Даже, учитывая, что он спас тебя.
– Почему вы не говорите главного? – задержав дыхание, решаюсь я. – Все еще чувствуете за меня ответственность? После всего, я все еще детеныш, чьи чувства вы щадите? Скажите сразу, как есть! – отталкиваюсь от герцога, разрывая такие нужные мне объятия. Но не хочу этой… лжи.
– Я тебя не понимаю, - предупреждение в его голосе. Странный взгляд, будто растерянный. – Раньше… - берет меня за руки. Мои маленькие ледяные ладони тонут в его горячих и сильных. Переводит дыхание, - раньше, между нами не было недомолвок, Диана. Меня подкупает твоя честность и открытость. Даже, если ты негодуешь, если не согласна со мной, ты никогда не молчала. Высказывала, как есть. Искренне. Давай… так будет и дальше. Не смотря на то, что наши отношения перешли на другой уровень, я хочу, чтобы доверие между нами… осталось неизменным.
Я болезненно рассмеялась, вырывая свои ладони. Отношения перешли на иной уровень. Дипломатия воистину его конек. Красивее не скажешь. И звучит не так грубо, как «Диана, я расторгаю помолвку, ибо вас поимел другой мужчина»
– Да, что с тобой такое?! – не выдерживает Дэкер и делает шаг ко мне. – Тебя, как подменили, когда узнала об этом маге. Ну, посадил я его в тюрьму. Ну, начистил ему Брайтон его похотливую рожу! Не убили же! Хотя он и заслужил, учитывая количество девушек, кому сердце разбил, кого чести лишил. Он жив только потому, что очень и очень качественный специалист, демоноборец. Мало ли, когда его таланты пригодятся. До тех пор пусть сидит и думает о своих грехах. – Герцог гневно сверкнул глазами и скрестил руки на груди. И у меня ощущение сложилось, что мы совершенно друг друга не понимаем сейчас.