Непокорная
Шрифт:
Одри ускоряется, и Андре подается бедрами вверх, встречая на полпути ее горячие движения. Его стоны становятся громче и он сильнее дергает цепи, удерживающие его руки. Те гремят и, смешиваясь со звуками, вылетающими из его рта, и музыкой, создают идеальный фон для того, что происходит в комнате. Дернувшись последний раз, Андре застывает, практически неестественно выгнув спину, пока кончает. Одри, маленькая чертовка, ловит каждую каплю, и это сводит с ума.
Андре еще не успевает отдышаться, как Одри занимает место над ним. Она в буквальном смысле седлает его лицо и начинает в устойчивом ритме раскачиваться.
Еще несколько минут и Одри накрывает оргазм. С ее губ срывается полустон-полухрип, который – я в этом уверен – надолго застрянет в моем сознании. Я никогда не слышал звука эротичнее. Это как будто освобождение дикого зверя из клетки. Одри расслабляется и еще несколько раз медленно ерзает на лице Андре, удовлетворенно постанывая. Довольная дикая кошка. Ее лицо озаряет ленивая улыбка, когда она смотрит вниз на Андре. Он что-то бормочет ей в кожу, и она улыбается шире.
– С радостью, – отвечает она хрипло. – Ты уже готов для меня? – спрашивает она, изящно перебрасывая ногу и вставая с него.
– Я всегда готов для тебя, – с вожделением в голосе отвечает Андре.
– Тогда, думаю, шоу окончено, – произносит Одри, а потом резко поворачивает голову в сторону стекла, за которым я сижу.
Не уверен, видит ли она меня, но наши взгляды как будто пересекаются. Она смотрит прямо на меня. На лице нет улыбки. На нем написаны только возбуждение и страсть. Как будто она завелась только от мысли о том, что я видел, как она кончила. Медленно потянувшись к тумбочке у кровати, Одри берет пульт, нажимает на кнопку, и шторы передо мной начинают сдвигаться. Я смотрю на нее до того момента, пока ткань не преодолевает последние миллиметры зазора, и не скрывает Одри от меня.
Я перестаю слышать звуки з комнаты. Остаюсь один на один с тем, что происходит со мной. Откидываюсь на спинку кресла и провожу рукой по волосам. Тяжелое дыхание заполняет крохотное пространство комнаты. Мне жарко и неуютно. Я хочу уйти из комнаты, но сильнее всего желаю войти в соседнюю дверь, вышвырнуть Андре из комнаты и сделать с Одри то, что уже нарисовало мое воображение. Я понимаю, что глупо думать о таком, потому что мы с ней по одну сторону забора. Но мысли неконтролируемы.
Странно то, что за последние несколько лет я видел десятки сцен. От практически ванильных, как были сейчас у Одри с Андре, до самых жестких с использованием электричества и расплавленного воска. Даже как-то попал на сессию любителей подвешивания за крюки к потолку. Я выдержал ровно десять минут, пока дело не дошло до крюков, а потом вышел. Такие вещи находятся за гранью моего понимания. И только сцена с Одри действительно заставила меня не просто возбудиться, а загореться желанием принять в этом участие. Должен сказать, что я уж точно не видел себя на месте Андре.
Я поднялся, набросил пиджак, достал платок, вытер покрытый потом лоб, и вышел из комнаты. Дойдя до бара, я заказал двойную порцию виски.
– Дружище, да у тебя стояк, – хохотнул Винс.
– Здесь девяносто процентов мужского пола
– Но ты – никогда, – резонно заметил он, тыча в мою сторону пальцем.
– Потому что свое дерьмо держу при себе.
– Потому что с мисс Доминатрикс твое дерьмо полезло наружу, мужик. – Я не стал отвечать на это замечание. – Она хороша, правда?
– Очень хороша.
– Все увидел?
– Нет, самое интересное от меня скрыли.
– Одри никогда не покажет тебе, как занимается сексом, – кивая, отозвался Винс.
– Это мы еще посмотрим, – бормочу себе под нос.
– О, так я могу делать ставки? – хохочет он.
– Ты можешь катиться к черту, – рычу я. – Не видел Лору?
– Она с Амелией в ее кабинете.
– Что они там делают? – спрашиваю с удивлением.
– Зашивают разорванное тобой платье.
– Прям кружок рукодельниц, – саркастично замечаю я.
– Кружок не кружок, но ехать домой в платье, разорванном до талии, я тоже не могла.
Я поворачиваюсь на голос Лоры.
– У тебя там был разрез.
– Разрез был на ноге, Келлан, не на животе.
Вот такая Лора, и мне это нравится в ней. Она достаточно покорная саба, но дерзкая вне пределов спальни. При этом она как-то тонко чувствует границу общения со мной, которую не стоит пересекать. Ее дерзость никогда не выходит за незримые пределы, которые мы даже не обговаривали, но которые она интуитивно чувствует. В ней достаточно боевого духа, чтобы сопротивляться мне и не быть слишком легкой добычей, но при этом, когда дело доходит до покорности, ей нет в этом равных. Идеальная саба.
– Я готова ехать, – говорит она, касаясь моего локтя.
– Тогда поехали, – отзываюсь я, вставая. – Сегодня и так задержались здесь.
– Зато ты получил двойное удовольствие. – Когда я пожимаю руку друга, он уголком рта тихо добавляет: – И синие яйца. – А потом смеется. – Иронично, правда, мой друг? Ко мне в клуб все приходят сбросить напряжение, и пока еще никто не уходил с такой палаткой, которую ты уносишь в своих штанах.
– Иди к черту, – рычу я беззлобно.
– Спокойной ночи, друзья, – прощается с нами Винс.
Глава 3
Одри
– Нолан, вам лучше знать, где расположить вольеры, – говорю я, улыбаясь седому мужчине напротив меня. – Поэтому я даю вам карт-бланш на проектирование.
– Вы очень добры, мисс Ланкастер.
– Бросьте, я реалистка. У вас есть в этом опыт, а у меня – нет.
– Думаю, через пару месяцев мы уже закончим.
– Да, давно пора расформировать старый приют. Хотела обсудить с вами еще кое-что. Некоторые из моих друзей хотят сделать пожертвования.
– Они добры, как и вы.
Я небрежно машу рукой.
– Они зарабатывают себе очки в карму за все те безрассудства, которым ежедневно предаются.
Нолан смеется, обнажая ровные белые зубы.
– Это честно, – замечает он.
– Ох, Нолан, некоторые из них нагрешили за свою короткую жизнь больше, чем вы за свою.
Он не успевает мне ответить, потому что в кармане звенит мой мобильный. Я извиняюсь и отвечаю на звонок моей подруги Дакоты.
– Привет, дорогая, – манерно тянет она, и я невольно закатываю глаза.