Непокорное сердце
Шрифт:
Они оба помолчали, затем Джеффри, хлопнув друга по плечу, сказал:
– У меня есть одно верное средство от этих неприятностей, Торн, – при этом его карие глаза лукаво блеснули.
Торн нехотя улыбнулся, и жесткая линия губ исчезла. Он вздохнул:
– Джеффри, ты необыкновенно предусмотрителен.
– Мы с тобой оба хотим этого. Я всегда говорил, что человеку в жизни необходимы три вещи – хлеб, вино и страстные объятия женщины. – Он, заулыбавшись, подмигнул Торну. – Что ты скажешь, если мы с тобой разопьем бутылочку вина и развлечемся со служанками?
Уайлд отрицательно покачал головой.
– Мои
– О, я слышал много раз, и все от разных людей, что ты крепок как бык, да и сам я так считаю. От других сравнений я воздержусь, – добавил он дерзко, – я мог бы сослаться и на авторитеты!
Торн рассмеялся, забыв о своей усталости.
– Джеффри, – начал он, – если бы я любил потрепаться, то рассказал бы тебе такие сказки, от которых даже ты покраснел бы, как зеленый юнец.
Поблизости послышались крики, и Торн замолчал. Улыбка моментально исчезла с его лица.
Джеффри обернулся и увидел, как во двор замка внесли труп человека. Торн был уже на середине двора. Он так спешил, что пыль поднималась у него из-под ног. Торн подошел к тому месту, где бросили труп, низко наклонился над ним и дотронулся до лица погибшего.
– Ему уже ничто не поможет, милорд, – послышался голос за спиной графа. – Мы пытались его спасти, но Богу было угодно, чтобы он умер.
Де Уайлд молча посмотрел на окровавленную грудь человека, затем обвел глазами толпу людей, собравшихся вокруг.
– Кто это? – требовательно спросил он. – Как он умер?
Один из мужчин выступил вперед.
– Он из отряда лорда Ньюбери, милорд. Накануне у них была стычка с бандой налетчиков. Принимали участие и люди сэра Квентина. Лорд Ньюбери хотел его спасти, но увы, этот несчастней умер.
От безнадежности и мрачного предчувствия Торн гневно сжал губы. Опять пролилась кровь между Уэльсом и Англией. У него было ощущение, что страна будет залита кровью, прежде чем воцарится мир.
– Миледи, – умолял Грифин, – вам нет смысла одной отправляться в замок Лэнгли. Я знаю, что вы хотите отомстить, но не лучше ли доверить это вашему жениху?
Мысленно Шана перенеслась к Барису во Фрид, туда, где его земли граничили с землями ее отца. К своему любимому. Она была обручена с ним.
«Если бы он был здесь!» – подумала она с болью в сердце.
Шана представила себе его образ. Он был высок ростом, с черными, как смоль, волосами и глазами золотистого цвета – самый красивый мужчина из всех, кого она когда-нибудь видела. Шану охватило непреодолимое желание увидеть его, обрести покой в его объятиях, разделить с ним горечь утраты. Она молила Бога, чтобы сейчас Барис оказался в Гриниде. Что, если налетчики, напавшие на Мервин, отправились опустошать и Фрид тоже.
Но, посылая свои молитвы Богу, чтобы Барис и его люди не пострадали, в глубине души Шана все же надеялась, что ничего подобного не случится.
– Барис в Гриниде, – сказала она старому рыцарю. – Он вернется не раньше, чем через неделю, а может, и позже. Убит не его отец, Грифин, а мой.
Голос Шаны стал спокойным,
– Я отвечаю за это… Это мой долг!
– Но, миледи, вы не сможете противостоять армии короля! – Грифин коснулся своих черных с проседью волос. Казалось, что он прожил годы за эти минуты.
Девушка откинула свою изящную голову.
– Это и не входит в мои намерения, Грифин. Я только хочу найти человека, который посмел напасть на Мервин.
Грифин провел рукой по своей жесткой щеке: он явно был в затруднительном положении.
– Миледи, боюсь представить, что будет, если они узнают, что вы родственница Левеллинов!
Действительно, именно из-за дяди Левеллина, названного так в честь прадеда, ее отец обосновался в Мервине много лет назад. Хотя он редко об этом говорил, но считал старшего брата упрямым и властолюбивым. Не питая влечения к деньгам и власти, Кендалу не хотелось принимать участия в ссорах из-за пустяков со своими братьями. Многие не знали его родословной, потому звали его просто – лорд Кендал.
Не желая разрыва с принцами, Кендал решил держаться от них подальше, удалившись в горную долину. Он очень любил свою страну и народ, проживающий в ней. В его жилах текла валлийская кровь.
Эта любовь и гордость передались Шане по наследству от отца. Как и он, Шана не признавала своих родственников из-за обиды, нанесенной отцу. Но, возможно, пришло время вступить в борьбу за свой народ.
– Здесь, в Мервине, – сказала Шана, – мы жили сами по себе. Хотя отец и приложил усилия для того, чтобы я хорошо говорила по-английски, все же за это время мы ни разу не сидели за одним столом с англичанами. Вряд ли это будет и впредь, – мрачно добавила девушка. – Нет, мне ничего не угрожает. В Лэнгли меня не знает ни одна душа. А я не выдам себя.
Ни Грифин, ни другие рыцари так и не смогли отговорить ее, хотя они и старались сделать это. Но они и не смогли перечить ей, так как еще с детства их принцесса была настойчивой и решительной. Теперь, когда она стала взрослой, решимости ей было не занимать. Но они поклялись защищать ее и сдержат слово.
Шана отправилась в замок на следующее утро, взяв с собой небольшой вооруженный эскорт из шести человек.
Путешествие оказалось не легким, но и не мучительным. Постепенно горы сменялись холмами, покрытыми пышной растительностью. Они проехали несколько деревень, где услышали рассказы об английских солдатах, «сравнявших с землей холмы и равнины, грабя и сжигая все на своем пути немилосердно».
По дороге в Лэнгли отряд выглядел мрачно. Далеко за полдень они совершили еще один подъем. Внизу простиралась земля, покрытая густым зеленым лесом.
Шана не замечала красоты природы, устремив свой взгляд к массивному серому сооружению, возвышавшемуся на горизонте. Она даже разглядела маленькую деревеньку, расположенную у подножия замка.
Кони сэра Грифина и Шаны остановились.
– Замок Лэнгли, – тихо проговорил рыцарь.
Замок выглядел внушительно. Его крепости и оружейные башни уходили в небо выше верхушек деревьев. Но для Шаны все это было не больше, чем выступающая груда холодного камня. Замок являлся ненавистным символом власти Англии над Уэльсом.