Непокорный ангел
Шрифт:
Дэниел постарался выбросить из головы эти мысли и не омрачать себе радость от возвращения домой. Он любил свой дом, пока не разоренный сторонниками парламента. Его ясноглазые дочери были здоровы, и Глиб-Парк снова обрел хозяйку. Домашняя прислуга добросовестно выполняла свои обязанности, но тем не менее в доме не хватало заботы и внимания хозяйки. Генриетта, несмотря на свою взбалмошность, должна была хорошо знать, как управляться в кухне, кладовой, бельевой, прачечной и на маслобойне. Ей предстоит ознакомиться с хорошо налаженным домашним хозяйством и повесить на пояс связку ключей. Дэниел надеялся, что она оставит свои детские выходки, когда возьмет на себя
Теперь, когда закончилась война, жизнь снова войдет в привычное русло. Конечно, новый порядок отличался от прежнего и создавал много трудностей, но они должны приспособиться к нему. В голове Дэниела появились более светлые мысли, когда он вошел с женой в большой холл особняка, держа одну дочку на руках, а другую ведя за руку.
Следующий час прошел для Генриетты как в тумане: лакеи, управляющий имением, экономка, воспитательница, другие слуги и служанки приходили поздороваться с хозяином дома и тайком разглядывали его молодую жену, которая пыталась запомнить все имена, но в конце концов отказалась от этой затеи, понимая, что со временем узнает всех. Когда знакомство было закончено, она осталась стоять на выложенном каменными плитами полу в отделанном дубом холле, тускло освещенном светом, проникающим сквозь мозаичные окна, и пламенем огромного камина. Резная дубовая лестница, извиваясь, вела на верхние этажи, тяжелые дубовые двери с обеих сторон холла были открыты.
— Мы проведем Генриетту по дому, — сказала Лиззи, когда в холле остались только госпожа Кирстон и управляющий.
— Да, это хорошая мысль, Лиззи. Мне надо поговорить с госпожой Кирстон и господином Геральдом. — Дэниел улыбнулся Генриетте: — Ты выглядишь немного озадаченной, моя фея.
— Да, — откровенно ответила она. — Но смею надеяться, что это скоро пройдет, а Лиззи и Нэн помогут мне.
Дэниел был явно доволен, что отношения между Генриеттой и детьми начинали постепенно налаживаться и ей стало легче. Весело щебеча, девочки повели ее сначала наверх, в свою комнату с удобным креслом у окна и хорошеньким канифасовым пологом над кроватью. В углу стояла прялка, напомнившая Генриетте о ее трудах в детстве, которые в основном были безуспешными. Нэн показала ей платок, который она подшивала. На тонком батисте виднелось пятнышко крови, видимо, девочка уколола палец. Однажды Генриетта провела весь день запертой в темном чулане за такой же проступок.
Она отбросила мрачные воспоминания, им не место здесь, в этом доме, где детей любят и где им доверяют.
— Ну а что еще можно посмотреть? — живо спросила она, направляясь к двери.
На этом этаже находилось еще восемь спален, и девочки показали их. Все комнаты были прекрасно обставлены. Некоторые предназначались для гостей, остальные занимали наиболее уважаемые слуги, например, госпожа Кирстон. Лиззи толкнула открытую дверь в конце коридора.
— Это папина комната. И нашей мамы… раньше.
Генриетта вошла в большую комнату и задала вопрос, который ей самой никто никогда не задавал:
— Ты скучаешь по маме, Лиззи?
Девочка нахмурилась и сморщила носик, как всегда, когда задумывалась. Она села в кресло и расправила передник.
— Сначала скучала, но это было очень давно.
— А папа скучает, — вставила Нэн тонюсеньким голоском. — Он сам говорил мне.
Генриетта вспомнила: Дэниел говорил, что одинок и что его детям нужна мать. Ей показалось тогда, что это очень большая ответственность. Она осматривала спальню, которая была свидетельницей любви, рождения и смерти —
Генриетта была всего три дня замужем за человеком, который относился к ней очень нежно и с большим пониманием. Ей казалось, что она знала мужчину, ставшего ее мужем. До этого они провели в тесном общении четыре недели, и она не чувствовала никакого принуждения. Когда Генриетта противоречила и упрямилась, Дэниел обращался с ней, как с одной из дочерей. Ей никогда не приходило в голову обижаться на это, так как она не подвергала сомнению правильность его поведения. Но теперь совсем другое дело, и они должны относиться друг к другу иначе. К несчастью, она не знала, как добиться этого, ибо поняла сейчас, что почти ничего не знает о человеке, с которым должна прожить долгие годы, пока смерть не разлучит их.
— Хочешь, теперь мы покажем, что находится внизу? — прервала Лиззи размышления Генриетты. — Мы не можем войти в папин кабинет, потому что госпожа Кирстон и господин Геральд запирают его…
— Думаешь, она расскажет ему о рыбалке? — забеспокоилась Нэн, и ее маленькое остренькое личико выразило озабоченность.
— О какой рыбалке? — спросила Генриетта, отвлекаясь от своих мыслей.
— С деревенскими мальчишками, — пояснила Лиззи. — Они ловили форель и научили нас делать это.
— О, да, это очень интересно, — согласилась Генриетта с не подобающим матери энтузиазмом. — Вы поймали хотя бы одну?
— Форель нет, — сказала Лиззи с печальной усмешкой, — но зато заработали кучу неприятностей.
— Ну, ловля форели не очень подходящее для вас занятие, — задумчиво сказала Генриетта.
Обе девочки смотрели на нее с изумлением. И это единственное возражение, которое новая жена отца высказала против ловли форели? Дальнейшую экскурсию по дому они провели с еще большим удовольствием и, когда их позвали на обед, уже стали лучшими друзьями.
Генриетта мельком осмотрела кухню и получила весьма смутное представление об экономке и поваре. Эта сфера всегда мало ее интересовала. Она вошла в столовую, не имея понятия, что обед, который должен был состояться за длинным столом красного дерева, поставит ее в затруднительное положение.
Дэниел подошел к почетному месту в конце стола и отодвинул для нее резной стул. Генриетта стояла в нерешительности, и он подмигнул ей. На ее скулах появились красные пятна, когда она заняла непривычное для себя место, улыбаясь мужу. Сам Дэниел занял место во главе стола, а дети, воспитательница и управляющий сели по бокам.
«Не стоит ожидать сразу слишком многого», — сказал Дэниел сам себе. Ей незнакома роль жены, и она не может сразу привыкнуть к ней, поэтому пока он должен руководить лакеями и представлять блюда, как делал это после смерти жены. Но он надеялся, что Генриетта наблюдает за его действиями и воспримет урок, а затем возьмет дело в свои руки.
Дэниел выслушал отчет управляющего о состоянии поместья и рассказ госпожи Кирстон об успехах его дочерей. Он не имел претензий ни к управляющему, ни к воспитательнице, но было очевидно, что настало время взять управление в свои руки. Дети были радостно возбуждены и задавали ему массу вопросов о том, как он провел последние шесть месяцев, но о Генриетте никто не спрашивал. Дэниел подумал, что рассказ Гэрри мог бы поразить воображение Лиззи. Малышка Нэн, возможно, не все поймет, но Лиззи ничего не пропустит.