Непокорный ангел
Шрифт:
На лице Дэниела мелькнула нерешительность. Генриетта могла заниматься с детьми лучше, чем кто-либо, но, по правде сказать, совершенно не умела ухаживать за больными. Однако что-то в ее поведении внушало доверие. Жена посмотрела на него с легкой улыбкой, в которой чувствовался вызов.
— Хорошо, — тихо сказал Дэниел. — Госпожа Кирстон должна скоро вернуться.
— Мне не нужна госпожа Кирстон, — сказала Генриетта, поворачиваясь к Лиззи, которая стояла у двери и внимательно слушала, не спуская глаз с мачехи. — Быстренько иди
Дэниел поколебался еще секунду, затем повернулся и пошел назад в спальню, чтобы полностью одеться. Когда он вернулся в детскую, Генриетта спокойно попросила его приподнять Нэн, чтобы она могла сменить влажную сорочку и протереть ребенка лавандовой водой. Дэниел осторожно поднял горячее тельце, Нэн застонала и пожаловалась, что ее кожу жжет.
— Пока нет никаких признаков сыпи, — успокоила мужа Генриетта, видя тревогу в его глазах. — Это от жара. Так всегда бывает. Помнишь, как сам болел?
Он печально кивнул:
— У меня все мутится в голове, когда они болеют.
Генриетта улыбнулась, надевая на Нэн чистую сорочку.
— Ну вот, теперь ей будет полегче. Можешь положить ее в постель и идти по своим делам. Тебе надо встретиться со многими людьми после вчерашних новостей.
— Ты стараешься отделаться от меня? — спросил Дэниел, приподняв бровь.
— Да, — подтвердила она с улыбкой. — Ты будешь чересчур волноваться, если останешься здесь, хотя не сможешь сделать ничего такого, чего бы не сделала я. — Она подтолкнула его к двери. — Иди вниз и убедись, что Лиззи съела яйца. Ты знаешь, как она завтракает, когда никто за ней не наблюдает, а потом хочет есть задолго до обеда.
Дэниел поцеловал жену в нос и пошел вниз. Он вошел в столовую как раз в тот момент, когда старшая дочь пыталась выкинуть ненавистные яйца в окно.
— Будем считать, что я этого не видел, — по-дружески предложил он. — Садись и съешь их сейчас же.
Лиззи без возражений подчинилась.
— Гэрри собирается ухаживать за Нэн?
— Кажется, так, — ответил отец, кладя себе на тарелку кусок бекона. — Теперь все внимание госпожи Кирстон принадлежит тебе. Можешь радоваться.
— Но разве я не должна помогать Гэрри? — Лиззи с надеждой посмотрела на отца.
— Хочешь оставить бедную госпожу Кирстон без дела? — насмешливо воскликнул он. — Как ты можешь, Лиззи?
Лиззи не оценила шутку. Она закончила свой завтрак с гримасой отвращения.
— Можно мне идти, папа?
Он взглянул на ее пустую тарелку и кивнул:
— Скажи, чтобы Гэрри спустилась и тоже поела. Ты можешь посидеть с Нэн до возвращения госпожи Кирстон.
Лиззи убежала, и через пять минут спустилась Генриетта, как раз в тот момент, когда Дэниел собрался уходить.
— Как она?
— Спит, — ответила Генриетта. — Сон — лучшее лекарство.
— Верно. — Он нахмурился, держась за ручку двери. — Как ты думаешь,
— Посмотрим, как она будет чувствовать себя к обеду. Лиззи съела свой завтрак?
— При моем содействии. Я пришел как раз вовремя, чтобы не дать ей выкинуть яйца в окно. — Дэниел все еще стоял у двери, не решаясь уйти. — Ты сама поешь хорошенько, Гэрри.
— Я не голодна. А теперь иди, Дэниел. — Она слегка подтолкнула его. — Или ты не доверяешь мне?
Дэниел сам не знал, доверять ей или нет. Он все еще считал жену слишком юной, однако в данный момент она держалась весьма уверенно.
— Я постараюсь вернуться как можно скорее, — сказал он и вышел.
Придя к обеду, Дэниел обнаружил в доме полный порядок. Генриетта тихо сидела в комнате больной, госпожа Кирстон и послушная Лиззи занимались уроками в классной комнате, повар был на кухне, откуда доносились вкусные ароматы, а Хильда полировала воском мебель.
— Не могу понять, почему я ожидал застать в доме хаос? — сказал он, наклоняясь над Нэн, которая приветствовала его неким подобием улыбки. — Как себя чувствуешь, моя малышка? — Он поцеловал дочку в лоб.
— Мне плохо, — сообщила Нэн хриплым голосом. — Но не так, как утром.
Дэниел взглянул на Генриетту, та кивнула, подтверждая слова Нэн.
— Рад это слышать, — весело сказал он, присаживаясь на край кровати. — Голова больше не болит?
— Немного, — прохрипела Нэн. — Гэрри поиграла на гитаре, и я заснула.
— Не уверена, следует ли считать это комплиментом, — засмеялась Гэрри. — Пойду принесу бульон, а папа поможет тебе поесть.
В комнату влетела Лиззи.
— Ты не понимаешь, какое счастье болеть, Нэн, — заявила она с выражением отвращения на лице. — Все утро я заучивала скучные псалмы, и мне кажется, что это ужасно глупое занятие.
— Не думаю, что ты можешь судить об этом, дитя мое, — сказал Дэниел. — И тем более в таких выражениях.
Удрученная Лиззи посмотрела на мачеху, ища поддержки. Гэрри подмигнула ей:
— Сбегай на кухню и попроси у повара чашку бульона для Нэн.
Лиззи исчезла, а Дэниел, не заметив подмигивания, сурово сказал:
— Если я разговариваю с Лиззи, ты не должна вмешиваться, Генриетта.
— Но эти псалмы действительно очень скучные. И, по-моему, глупо тратить целое утро на их заучивание. Лиззи могла бы за это время научиться чему-то более полезному.
— Например, дисциплине и сдержанности, — заявил Дэниел. — Кстати, заучивание псалмов приучает и к тому, и к другому. — Брови Генриетты скептически приподнялись, и Дэниел не удержался от смеха. — Может быть, ты и права. Надо поговорить с госпожой Кирстон.
— Ты скажешь ей, чтобы мы больше не заучивали псалмы? — Вопрос Нэн заставил их вспомнить, что они не одни, и Дэниел укоризненно покачал головой, глядя на Генриетту.
— Это тебя не касается, Нэн, — твердо сказал он. — А вот и Лиззи с бульоном.