Непонятное пророчество
Шрифт:
Глава 8.
Я с трудом выбиралась из плена тягучего сна. Болела голова и очень хотелось пить. Тело было ватным, как и мои мысли. Постепенно вспоминались детали вчерашнего вечера, не все, но и их хватило, чтобы появилось желание умереть. Я тихо застонала, проклиная алкоголь вообще и себя в частности.
– Рад, что вы наконец проснулись. – я в ужасе замерла под одеялом, боясь даже дышать. Голос этого человека я узнаю всегда. Притворюсь бревном, может он уйдет? – Поднимайтесь, я знаю, что вы не спите.
– Васлов, уйдите пожалуйста. Дайте мне умереть от стыда в одиночестве.
–
Я все еще боялась вытащить голову из под одеяла, прячась под ним, как улитка в раковине.
– Васлов, если один – это все хорошо, а десять – катастрофа мирового масштаба, то как бы вы оценили последствия нашего вчерашнего выхода в город?
– Три.
От неожиданности я резко села, откинув одеяло и тут же со стоном обхватила голову руками, так как в ней зазвенели набатом колокола.
– Выпейте сначала.
Я осторожно откинула волосы и посмотрела на кружку с чем - то темным, которую перед моим лицом держал господин Сартьери, сидя на краю моей кровати. Я, аккуратно обхватив кружку ладонями, принюхалась. Пахло травами.
– Что это?
– Не бойтесь, не отрава. Снимет боль в голове.
– Ах, господин разведчик, я бы сейчас из ваших рук и яд с искренней благодарностью приняла, так мне плохо. – Васлов негромко засмеялся, а я осторожно стала пить отвар. Гадость дикая. Очень горький, но, как говорится, любишь кататься – люби и катайся. А не, не тот случай, тут санки надо вспомнить. – Спасибо, - я протянула ему пустую кружку и, поудобнее сев в подушках, вернулась мыслями к насущному, - Так вот, всего три? Нас что, не узнали? – надежда во мне так и пела.
– Как раз наоборот, сегодня весь город рассказывает, причем возраст рассказчиков от пятнадцати до девяноста, что вчера лично пел и пил с будущими королем и королевой.-
Мне стало очень стыдно и гадко. И недели тут не нахожусь, а репутация уже… Больше никакого спиртного!
– Но я тогда не понимаю… - я и правда не понимала.
– Как ни странно, но вчера своим поступком вы расположили к себе народ. Теперь только и разговоров, насколько вы прекрасны и добры. Вас с принцем все превозносят. Кстати, что за страшные истории вы вчера рассказывали?
– Да хотела донести до сознания рабочих, как здорово им живется под правлением Бродмира. А откуда вы знаете? – спохватилась я.
– С самого начала вечера в таверне было двое моих людей. Если бы случилось что-то серьезное или вам угрожала опасность, они бы вмешались, но так как вы вели себя куда как странно, они сочли, что один будет присматривать за вами, а второй побежал за мной. К сожалению или к радости, нашел он меня только под конец вечера.
– Понятно. – мне было стыдно смотреть ему в глаза, поэтому я внимательно рассматривала свои руки, лежащие поверх одеяла.
– Ладно, вижу вам полегчало, так что поднимайтесь и собирайтесь, король желает вас всех видеть. – Попадаться на глаза монарху очень не хотелось. Мало того, что я вчера накуролесила, так еще и реформы от его имени проводила. Беда – беда.
– А где господин виконт и принц?
– Принца сейчас тоже будят и собирают, а господин де Мареньи отчитывается перед
Я застонала, прижав ладони к пылающим щекам. Боже, драка! Как я могла забыть!? Да его вроде вчера не сильно, только раз по лицу стукнули, и синяка не было. Неужели еще что-то?
– Поторопитесь. – с этими словами господин Сортьери встал, а я не удержалась и схватила его за рукав, заставляя задержаться. Мужчина с удивлением посмотрел сначала на мои пальцы на своем рукаве, а потом на меня. Мне было все равно. Меньше всего я сейчас думала о приличиях. Да и вообще, кажется с момента моего появлении в этом мире я и минуты себя прилично не вела.
– Васлов, а король сильно зол?
Губы мужчины растянула злобная усмешка.
– При встрече узнаете.
Я тяжело вздохнула и пошла собираться.
Моя личная молчаливая волшебница Сания привела меня в божеский вид менее чем за полчаса. И вот мы с принцем несмело топчемся перед дверьми в покои короля, не решаясь зайти. Я с тревогой осмотрела парня. Особых побоев не наблюдалось. Ну немного припухла левая скула, но ведь это почти не заметно. Я уже хотела предложить вчерашнему собутыльнику слинять по тихому, пока все не успокоится, но путь к отступлению перекрыл вездесущий господин Сортьери и как под конвоем ввел нас в комнату. Все последние полчаса я потратила, придумывая различные отговорки и оправдания, прокручивая в голове возможные повороты в разговоре с королем. Поэтому хоть немного, но я была морально готова встретить гнев Его Величества. И что теперь я вижу? Виконт и монарх мило сидят в креслах у камина. Причем Серж подробно рассказывает события вчерашнего вечера в лицах и красках, повторяя все диалоги и даже пытаясь передать интонации, а король, простите меня, бессовестно, совершенно не по-королевски, ржет!
В общем, все закончилось для меня легким испугом. За завтраком, который ограничился для меня тремя большими кружками крепкого кофе, выпитых под насмешливым взглядом Васлова, мы подробно обсудили вчерашний вечер, большое внимание уделив реформе образования. Я подробно расписала мужчинам, как преподается образование в моем мире, про престижность университетов, про бакалавров и учителей. Заодно выдала теорию обучения, изложенную в книге Акунина «Азазель». Кстати, очень интересную и умную, по моему мнению. Такое образование можно применить в домах для сирот, которых, как выяснилось, в этом мире не было. Поэтому для начала надо построить такие приюты. Если ребенка наблюдать с рождения, то можно выявить его талант. И тогда в итоге вырастишь одаренного мастера в том или ином ремесле. Я конечно рассказала, каким образом узнала о таком образовании, для чего пришлось пересказать почти весь роман, но мы сошлись на мнении, что просто надо тщательнее проверять учителей. Под конец король нас немного пожурил и попросил впредь больше так не светиться. Мы клятвенно обещали исправиться и нас отпустили с миром готовиться к завтрашнему балу -примерки там, уроки танцев, парикмахеры, или кто у них тут? Цирюльники? Хотя нет, кажется цирюльники только бреют. Да какая, блин, разница, главное сбежать, пока Бродмир не передумал сменить милость на гнев.
Я медленно брела по коридору за слугой, размышляя, что очень легко отделалась. Странно очень. Или король действительно такой добрый, или же просто мне, как спасительнице, многое прощают. Тогда что же будет, если я не смогу спасти королевство от беды? Я все время об этом думаю. Дурачества дурачествами, но если опасность действительно очень серьезна, что же мне нужно сделать, чтобы ее предотвратить? Ну что за непонятное пророчество?? Кто такие куцые инструкции потомкам оставляет???