Непорочная для оборотня
Шрифт:
Открыла холодильник. Торт нашла сразу. Собиралась его достать, когда сзади раздалось тихое и едкое:
— Думаешь, добилась своего? Это еще не конец!
— Ты ей угрожаешь? — раздался второй голос. От неожиданности чуть головой не стукнулась о дверцу холодильника. Чертовы оборотни с их бесшумным появлением!
— Денис, это не то, что ты думаешь, — голос Снежаны стал приторно-сладким. Тут никакой торт не захочешь, итак все слипнется. Я поморщилась.
Я так никогда и не узнала, что произошло за те несколько секунд, пока я пыталась достать торт. Впоследствии Денис наотрез отказался что-либо объяснять.
Когда я повернулась, на моем
— Соседка приходила, — в кухне появилась Елизавета Павловна и растерянно застыла.
— Мама, забирай Снежану, и идите в гостиную.
— А что происходит?
— Мама!
— А торт?
— Мама! — прикрикнул он.
— Идем, Снежа, — Елизавета Павловна ухватила за руку замершую Снежану и утащила из кухни.
— Денис, а что происходит? — обратилась я к своему оборотню с аналогичным вопросом. Денис поспешно вытащил руку из кармана брюк. Я до этого даже не обратила внимания на столь несвойственный ему жест. Промелькнула мысль, что он спрятал что-то.
Глупости!
Какие глупости лезли в голову.
— Ничего, Ай! Я тут подумал, что тебе неприятно находиться рядом со Снежаной, — не вопрос, констатация.
— Да, — не стала отрицать очевидного факта.
— Хорошо. Ты не очень расстроишься, если останешься сегодня без десерта?
— Нет, — вовсе растерялась.
— Тогда пойдем в гостиную.
Мы вернулись в гостиную. Родители и Снежана молча сидели за столом. Уже никто не пытался поддерживать непринужденную и доброжелательную атмосферу.
Так! Я, действительно, упустила нечто важное.
Елизавета Павловна выглядела расстроенной, а Егор Леонидович вид имел хмурый и недовольный. Снежана сидела ко мне спиной, поэтому о ней ничего сказать не могла.
— Мама, отец, я бы хотел, чтобы вы вернулись в стаю Юрьева.
— Зачем?
— Снежане требуется побыть вдали от цивилизации и хорошо подумать о своем поведении.
— Надолго? — уточнил отец Дениса. Я уже заметила, даже родители ни в чем не перечили альфе.
— Года на три, — протянул Денис. Довольно так. С явным сарказмом. — Извини, мама.
Три года? До совершеннолетия Снежаны?
— А я рада, — неожиданно произнесла Елизавета Павловна. — Я так и не смогла привыкнуть к большому городу.
Снежана промолчала.
Эпилог
Восемь месяцев спустя
В моей жизни мало, что изменилось с того памятного знакомства с родителями Дениса. Узнать поближе Елизавету Павловну и Егора Леонидовича мне так и не довелось. Буквально, на следующий день они собрались и спешно покинули стаю, прихватив Снежану. Чему я не могла не обрадоваться. Правда, не понимала такой торопливости.
Стая Юрьевых находилась не в такой глуши, как описывал мне Денис. Во всяком случае, там прекрасно ловил интернет. Елизавета Павловна иногда связывалась со мной по Скайпу и давала ценные советы, как лучше заботиться о ее мальчике. Я молчала, что мне делать этого не приходилось. Олег продолжал все также кашеварить, а его мама убираться два-три раза в неделю. В промежутках Денис был сам в состоянии донести грязную посуду до посудомойки, а несвежие вещи до стиральной машины.
Снежану мы ни с Елизаветой Павловной, ни с Денисом не обсуждали. Зато обсуждали с Олегом.
— Ты чего загрустил? — потянулась за чашкой с глинтвейном. Его тоже сварил Олег.
Мы сидели
— Снежана опять жалуется, — я улыбнулась. У девицы отобрали ее навороченный смартфон, взамен выдав кнопочный телефон. Интернетом ей позволялось пользоваться не больше получаса в день при условии хорошего поведения, которым она пока что несильно отличалась. — Ее вчера поставили за свиньями ухаживать, — поделился Олег и загадочно улыбнулся. Мне показалось, что парень был доволен всеми испытаниями, которые свалились на девушку. Я не знаю, на что он рассчитывал. Но Снежана оказалась какой-то безрукой. Успела побывать уже дояркой и птичницей. Пока не прижилась нигде.
— О-о! — представила ее, такую расфуфыренную, убирающую навоз. Хотела бы я на это взглянуть!
— Я тоже, — кажется, последнюю фразу я произнесла вслух.
Раздался звонок домофона и Олег сразу подскочил, оставляя меня на несколько секунд в полном одиночестве.
Вспомнился Игорь Самойленко.
Мужчина вел себя очень-очень странно. Где-то спустя неделю или полторы после знакомства с родителями Дениса мой оборотень рассказал, что Самойленко младший попросил его о встрече. Заинтригованный он согласился.
Правда, ничего дельного из этой встречи не получилось. Игорь рассказал, что его навестил Пахмутов и вел какие-то пространственные речи по поводу того, что все наследство достанется мне. Говорил, что знает, как все исправить. Игорь его выставил. Но пообещал, что если его отец, действительно, все оставил мне, то будет судиться.
Судиться не пришлось. Вернее, пришлось, но не с ним.
Возможно, Денис опять что-то утаил от меня, но я поняла, что не хочу ничего знать. Не хочу и все! И так за этот год на меня очень многое свалилось. Если мой альфа мог от чего-то меня уберечь, я не возражала.
Денис не стал менять адвоката, нанятого Виктором Степановичем для решения вопроса с моим наследством, правда, приставил к нему своего специалиста. Суд длился ровно два месяца. Мне восстановили срок принятия наследства и выделили обязательную долю, как несовершеннолетней на момент смерти отца. Ох, как бесилась моя мать.
Кстати, о матери. После той истории с нападением на Вадима Юрьевича стаи бродячих собак, она развелась с ним. А получив деньги от продажи дома и принадлежавшей ей части завода по переработке мясной продукции, уехала куда-то заграницу. Это мне рассказал Денис, когда оформлял в мою собственность бывшие акции матери. Да, он выкупил часть завода, принадлежавшую матери. Также предлагал выкупить для меня отчий дом, только я отказалась. Тот дом давно перестал быть моим. Мы его продали, а деньги поделили. Хотя мать очень долго возмущалась, что я к нему точно не имею никакого отношения. Коммунальные услуги не оплачивала, ремонтами не занималась. Она много чего кричала, только я не слушала. То, что уехала заграницу, об этом тоже сообщил Денис. Мать не сочла нужным со мной попрощаться. Я искренне не понимаю, как так можно обращаться с собственным ребенком, которого ты родила и воспитывала какое-то время. Ведь мне казалось, что пока был жив отец, мать меня любила. Пусть не безусловной любовью, но равнодушной она точно ко мне не была.