Непорочная грешница
Шрифт:
— Ты представляешь, как обрадуется мать, когда узнает, что Мейденстон снова у нас в руках? — осведомился Питер, которого нимало не опечалили строгие приказы брата и его резкий тон. — Может, нам следует послать ей в Нормандию грамотку об этом достопамятном событии?
— Я уже велел составить такое послание, но мне бы хотелось, чтобы к ее приезду в замке все было в полном порядке. А это значит, что у тебя совершенно не останется времени для зубоскальства над поверженным врагом. Так что отправляйся исполнять поручения, — весьма суровым тоном прервал излияния Питера новый владетель Мейденстона.
Хотя
Сэру Рейнолду, к примеру, он велел выставить стражу на всех ключевых постах замка, а заодно понаблюдать за настроениями солдат. Требовалось выяснить, кого в будущем оставить при замке, а от кого со временем и избавиться.
Сэр Морис в данный момент беседовал с бывшим сенешалем сэром Джоном, который должен был рассказать ему о том, как вести здесь хозяйство. Разумеется, эту миссию возьмет на себя его мать, как только переберется в Мейденстон из Нормандии.
А может быть, доверить хозяйство молодой жене? Ведь он как-никак собирался в скором времени жениться!
Экстон начисто позабыл о существовании леди Беатрис сразу же после того, как их представили друг другу. Но теперь, когда он остался в одиночестве, ее образ неожиданно завладел его воображением.
Что и говорить, она была красавицей, и бесполезно было бы доказывать обратное. Она оказалась юной и прекрасной, у нее были удивительные глаза цвета моря и волосы, золотистые, словно осенний закат. Беатрис была настолько хороша, что все прежние представления Экстона о женской красоте сразу рухнули. Оказалось, что следовать распоряжению Генриха — то есть жениться на наследницах знатных фамилий — не столь уж и неприятная миссия. Но ведь Беатрис, как ни крути, — представительница презренного рода де Валькуров.
Когда Экстон сообщил о своем намерении ее отцу, тот пришел в ужас. Лицо его побелело, а пальцы сами собой сжались в кулаки от ярости. На это была бессильная ярость, он ведь прекрасно знал, что побежден и находится в полной власти победителя.
Ах, вот было бы здорово, если бы этому трусу пришла в голову мысль бросить ему, де ла Мансе, вызов! Желание собственной рукой сразить де Валькура все еще оставалось заветной мечтой Экстона.
«Но этому — увы! — не суждено случиться», — подумал Экстон, в очередной раз окидывая взглядом большой зал. Хотя настоятельная потребность пролить кровь врага все еще продолжала его донимать, он понимал, что возможность отомстить упущена и вряд ли представится в будущем. Но ничего… Он насытит свою жажду мести, изгнав этого негодяя из Мейденстона. Радовала Экстона также мысль о том, что старший сын де Валькура никогда больше не сможет сражаться. Даже если останется в живых.
— Черт
Но Экстон в тот момент думал не о выпивке. Его одолевало навязчивое желание отомстить недругам. Изгнание де Валькура и увечье, нанесенное его сыну, не могли загасить огня, пламя которого вот уже восемнадцать лет полыхало 1 груди де ла Мансе и настоятельно требовало подпитки. Новому лорду нужен был враг, с которым можно было бы вступить в беспощадную схватку, а судьба на данном отрезке жизненного пути ему такового не предоставляла.
Как ни странно, женщины рода де Валькуров оказались куда более несговорчивыми, чем мужчины. К примеру, эти старая черная ворона — леди Хэрриет — в любой момент готова зарезать его во сне, если он, разумеется, даст ей такую возможность. Что же касается молодой дамы…
Молодая очень скоро сделается его женой. Он завтра же обвенчается с ней и поведет ее к брачному ложу.
Экстон заерзал в высоком кресле, усаживаясь поудобнее, Одна только мысль, что завтра он возляжет рядом с этой удивительной красавицей, заставляла его сердце колотиться с удвоенной силой. Кто знает, может быть, он обретет радости, которых не знал прежде? В зеленоватых глазах это» малютки он подметил нечто такое, что позволяло ему с уверенностью утверждать — темперамента и страсти у нее в достатке.
Что ж, он подчинит себе эту женщину и заставит ее жаться, подобно собаке, к его ногам. Очень может быть, что подобное занятие принесет его душе успокоение.
Так тому и быть — дочь де Валькура вознаградит его все лишения, которые он перенес в прошлом по милости отца, и вернет былую красу и великолепие Мейденстонскому замку.
— Мы можем его отравить. Для этого понадобится белладонна или горький паслен. Вместе с ним погибнут и его приспешники!
Леди Хэрриет мерила шагами покои, и ее окованная металлом палка колотила о каменные плиты пола в бешеном ритме.
— Нужно добавить отраву ему в эль, и тогда, прежде чем умереть, он вдоволь настрадается и намучается. Станет блевать на пол и гореть, будто в адском пламени, а потом рухнет на пол и забьется в судорогах.
Старуха продолжала развивать свои коварные замыслы перед лицом Линни и Беатрис, которые, обнявшись, внимали ей в полной тишине. Сестры расположились в алькове у окна, причем Линни продолжала оставаться в наряде своей сестры. У нее просто не оказалось времени, чтобы переодеться, а теперь было поздно — леди Хэрриет пребывала в такой ярости, что от нее в испуге шарахался даже сам сэр Эдгар.
— Хорошо еще, что Мейнард остался жив, — леди Хэрриет устремила взгляд на Линни, которую продолжала ошибочно принимать за Беатрис. — Это твоя заслуга. Ведь это ты перевязала ему раны и положила в лубок сломанную руку. Впрочем, ничего удивительного — ведь ты всегда была истинным благословением для нашей семьи.
Линни замерла, не зная, что сказать ей в ответ. Когда же пронизывающий взгляд старухи остановился с привычным неодобрением на Беатрис, Линни замерла и что было силы сжала ладонь сестры.