Непорочность

Форстер Сюзанна

Неужели он не понимает, что, жалея ее, только больше наказывает? Она готова немного потерпеть, если он доведет начатое до конца. Она готова стерпеть все.

– Твое тело еще не готово принять меня, – сказал он, проведя ладонью по ее шее с нежностью, от которой Мэри Фрэнсис едва не расплакалась. – Калитка в твой сад закрыта и не распахнется для первого встречного.

– Как это возможно? – Дерзость, которую она ощутила, удивила Мэри Фрэнсис. – Посмотри на меня, я вся горю и дрожу, мне трудно дышать, груди мои набухли от возбуждения, соски отвердели. Я знаю внешние признаки возбуждения:

мы проходили это.

– Не сомневаюсь, ты получала одни отличные оценки. – Глаза Уэбба горели. Он не отводил взгляда от ее груди. – Ты права насчет сосков и груди. Их нельзя не принимать во внимание.

– Ну, если уж говорить о внимании, то все остальное у меня тоже крайне возбуждено и, жаждет твоего внимания.

Искорки, блеснувшие у него в глазах, перешли в хитрую улыбку.

– Можешь выписать мне направление на физиотерапию. Сначала соски, потом остальное. Можем, поработать даже над Г-зоной, если хочешь.

– Зона Графенберга? – Мэри Фрэнсис была заинтригована. – Это мы не проходили на курсах медсестер, но Дженни Джоунд посвятила этому предмету целое шоу. Одна женщина даже потеряла сознание, открыв злополучную зону на своем теле.

– Прямо во время шоу?

– Нет, это случилось в комнате смеха на Кони-Айленд.

Уэбб уставился на Мэри Фрэнсис, потом покачал головой, решив не связываться с зоной Графенберга.

– Ладно, обойдемся без этого. Нам есть чем заняться. Не хватало еще, чтобы ты теряла сознание.

– А может, она потеряла сознание от американских горок?..

Он мягко, но решительно прикрыл ей рот пальцами, не давая говорить. Это не смутило Мэри Фрэнсис: она начала ритмично двигать бедрами, надеясь языком тела вызвать в нем ответ. Она не ошиблась. Уэбб заскрежетал зубами, мышцы живота У него быстро сжимались и разжимались. Движение их было нежно и приятно, словно волны, набегающие на скалы.

– Мэри Фрэнсис… – усмехнулся Уэбб, не переставая ласкать ей висок, – не надо меня убеждать, что ты хочешь меня. Беда в том, что ты никак не хочешь довериться мне, и твое тело инстинктивно помогает тебе защититься.

– Я доверяю тебе, – пролепетала она сквозь его ладонь. Потом отодвинула руку Уэбба и спросила: – Почему ты считаешь, что не доверяю?

– Не потому, что не хочешь. Просто тебя всю жизнь – пичкали добродетелями. Послушание и подчинение занимали среди них важное место – ты скорее уступишь, чем будешь сопротивляться. Но какую-то часть себя ты не уступишь никогда, это происходит и сейчас.

– Откуда ты все это знаешь? – Было бы значительно легче, если бы она могла просто спокойно лежать.

Уэбб посмотрел на Мэри Фрэнсис, уже не улыбаясь.

Я знаю все это от тебя самой, твое тело говорит мне об этом. Твои глаза зовут меня, твои губы мгновенно отвечают мне, но твой – «тайный сад» закрыт для меня. – Туда меня не пускают потому, что, если я туда попаду, я могу узнать – о тебе слишком многое в пылу страсти. Могу узнать тебя настоящую, пойму, почему тебе необходимо скрываться. Как только ты впустишь меня туда, тебе больше негде будет укрыться.

Она отвела глаза. Уэбб все знал. Никому и никогда, не было дела до Мэри Фрэнсис, она была на редкость хрупка, и сломалась бы, как яичная скорлупка,

окажись в чьей-то грубой власти. С детских лет отец давал ей понять, что будет любить ее только в том случае, если она сохранит чистоту и непорочность. Заподозри он ее тайные мечтания или зависть к смелости Брайаны, он возненавидел бы дочь. Он хотел, чтобы Мэри Фрэнсис была святой. Потому-то она и окружила себя стеной чтобы сохранить его любовь и уберечься от его ненависти. Она так надежно упрятала свое подлинное «я», что никто и не подозревал о нем… до этого мгновения.

Мэри Фрэнсис кивнула.

– Это вполне естественно, Ирландка. – Он ласково провел ладонью по ее щеке. – у тебя нет причин доверять мне, но и не доверять – тоже-. Я обманул тебя, использовал как приманку, похитил тебя и принудил к браку с собой. Я плохо обращался с тобой. Тому, что я сделал, нет оправдания. Я был не прав. Мы встретились как враги, если помнишь. И ты вела себя не лучшим образом. – Это правда. Она едва не убила Уэбба. – Но это не значит, что все должно так и остаться, – сказал он. – В наших силах изменить все, но ты должна сделать выбор. Если ты хочешь, чтобы мы были вместе, ты должна отдаться мне полностью, довериться мне.

Она открыла глаза и увидела, что льдинки в его глазах почти растаяли.

– Но как? – прошептала она.

– Я могу сделать так, что ты не почувствуешь никакой боли. Могу доставить наслаждение, которого ты еще не знала. Ты познаешь высшее блаженство, но для этого ты должна сделать все, что я скажу. Все, не задавая вопросов.

– И тогда, – спросила она, вспоминая историю, рассказанную Африкой, – я испытаю неземное блаженство? Но как же я смогу жить дальше, ведь, познав такое блаженство, я уже не удовольствуюсь меньшим.

Буду хотеть большего.

– Возможно, – улыбнулся Уэбб, – но с этим проблем не будет.

– Если только ты не решишь запереть меня в комнате и сделать пленницей удовольствий, как поступал Синяя Борода со своими юными непокорными женами. – Она поежилась от этой мысли, на минуту дав волю воображению.

– Мне бы очень хотелось этого, Мэри Фрэнсис, но ты не будешь моей пленницей. Я ничего не сделаю с тобой против твоего желания.

Мэри Фрэнсис подсознательно чувствовала, что он способен заставить ее захотеть всего, чего хочет сам, и, коль скоро дойдет до этого, у нее не останется своей воли. Поразительно, но это правда. У Мэри Фрэнсис почему-то возникло ощущение, что он предлагает нечто очень опасное. Не потеряет ли она себя?

* * *

«Уэбб Кальдерон жив и скрывается в „Кэп-ФеРРЭТ“.

Он снял виллу дель Маре, которая принадлежит вашей семье, на юге Франции. Ваш отец часто возил вас туда, когда вы были еще ребенком. Именно Кальдерон выкрал эту женщину у вас из-под носа. Она там, с ним…»

Алекс Кордес нажал на кнопку крошечного устройства дистанционного управления. Его обнаженное тело, еще мокрое после купания в бассейне, натирали кокосовым маслом. Автоответчик, стоявший на кафельной кромке бассейна, умолк. Но еще не придумали такую кнопку, которая могла бы отключить анонимный мужской голос, продолжавший звучать у него в голове…