Непоседы
Шрифт:
Некоторые девчата к женатым льнут, но я ничьей разлучницей быть не желаю и подлости себе не позволю. Выберу себе молодого холостяка, не брюнета, не блондина, а среднего, какой покрасивее и повеселее, и сразу же в кулак зажму. Хоть он и ученый геолог, по пусть меня уважает. И его товарищей, если они гуляки и пьяницы, в два счета отошью. Но только и сама буду держаться честно. Пусть он, хоть на пять лет в горы уезжает, изменять не буду, а буду ему часто писать и свои карточки посылать, чтобы он обо мне тосковал. Недавно в кино про моряков показывали, как они по женам тоскуют. Мне это очень понравилось.
Но все это я тебе пишу напрасно, потому что ты со мной ехать раздумала. Когда приедешь в гости на мою московскую квартиру, я еще подумаю, пускать ли тебя. Но это я, конечно, шучу. Приезжай, я познакомлю тебя с каким-нибудь холостым мужниным товарищем, и мы погуляем на твоей свадьбе.
Любящая тебя Зойка В."
Некоторое время Зоя грустно о чем-то раздумывала, потом медленно, но твердо дописала:
"А в Бирюлькино я больше никогда не вернусь, может быть, и совсем о нем позабуду, потому что, кроме школы и кино, мне и вспомнить нечего. Другие не поймут, как я мать бросаю, а она мне вовсе чужая. Ей тридцать девять лет, но она только об одной себе и гулянках думает, обо мне у нее никогда заботы не было. Когда я сказала, что в Сибирь уезжаю, она очень обрадовалась, потому что хочет четвертый раз замуж выходить. Так хорошие матери не делают. Письмо это очень секретное, и ты его никому не показывай, разве одной Дусе. Если ребята узнают, то засмеют нас обеих. Целую много раз.
Зойка"
Секретное письмо получилось такое толстое, что едва пролезло в щель почтового ящика.
4.
Домой Зоя не пошла, а осталась ночевать в Чернобылье у школьной подруги. Постель ей устроили на узком сундучке, но по молодости и от усталости как закрыла глаза, так сразу и уснула. И увидела сон в тысячу раз прекраснее любого полнометражного цветного фильма.
Приснилось ей, что попала она в дикую горную страну. Куда ни глянет, везде скалы, утесы, водопады, ущелья. Только взошла она на гору, ярко засияло солнце и все кругом ожило, засверкало, запело, заиграло. Никогда в жизни не слыхала Зоя такой чудесной музыки. Красота неописуемая, но всего красивее сама Зоя в своем туалете!
То никого в горах не было, а тут откуда-то люди взялись. И все геологи, геологи, геологи... Ужас сколько геологов! Все в полном походном снаряжении: в руках длинные молотки держат, у всех ружья, фотоаппараты, планшеты, а за плечами рюкзаки, битком набитые сторублевками и ордерами на московские квартиры.
Окружили геологи Зою со всех сторон и начинают с нею знакомиться. Подходят к ней по порядку: сначала старшие, потом младшие по званию и должности.
– Разрешите представиться. Действительный академик Горнохребтов!
– Член-корреспондент Бурильский!
– Доктор подземных наук Пропастин!
– Профессор Пластов!
– Начальник экспедиции Скважин!
– Доцент Руднев!
– Старший научный сотрудник Залежнев!
– Завхоз экспедиции Пустопородин!
Зоя со всеми здоровается, всем улыбается, а про себя думает:
"Все старшие да старшие, начальники да заведующие, все седые да лысые, мне бы кого помоложе".
Только подумала
– Чрезвычайно рад познакомиться! Младший научный сотрудник Эдуард Алмазов!
Оглянулась она в сторону тенора и едва не ахнула: стоит перед ней не блондин, не брюнет, а в самый раз!
Академики, профессора, доктора наук так и сяк вокруг Зои суетятся, а она от Эдуарда Алмазова глаз отвести не может и от волнения слов не находит. Даже испугалась: "Еще подумает, что я немая или такая неинтеллигентная, что двух слов связать не умею".
В жар бросило Зою от такой мысли.
Набралась она сил и спросила:
– Вы холостой, товарищ Эдуард Алмазов?
– Холостой, - ответил он.
– Почему вы этим интересуетесь?
– Потому что вы мне необыкновенно нравитесь.
– А я так прямо ослеплен вашей красотой!
Во сне все возможно. В руках Зои почему-то оказывается веревка, длинная, тонкая, из крепчайшего капрона. На конце веревки петля. Зоя взмахивает рукой и - взик!.. Готово! Никогда не скинуть молодому геологу Эдуарду Алмазову, схватившей его петли. Зоя тянет веревку, и он идет ей навстречу счастливый и улыбающийся... Подходит все ближе, ближе, ближе... Ну, прямо как в кино!.. Потом еще ближе... Так близко, что дальше некуда: грудь к груди, губы к губам... Чмок!
Трах!
Нет ничего легче, как, разметавшись во сне, свалиться на пол с узкого горбатого сундука.
Поднимается Зоя с пола, потирает ушибленное бедро. И досадно ей и весело. Досадно, что оборвалась пестрая лента молодого сна, весело, потому что такой сон непременно исполнится. Недаром, ложась, задумала:
"На новом месте, приснись жених невесте!.."
"Батюшки, а горы-то! Горы - к горю, - вспоминает Зоя.
– Это каждая старуха скажет!"
Но в восемнадцать лет о горе долго не думается.
– Что будет, то и будет! успокаивает себя Зоя, осторожно укладывается на горб сундука и снова засыпает.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Почему ахали девчата. Маленькие законы и крупная ссора. Тяжелый случай с барабинскими карасями
1.
В переднем вагоне слышно, как пыхтит паровоз. Колеса под полом приплясывают и сами себе подпевают:
– Далеко, далеко, далеко...
– Завезу!
– сиплым баском договаривает паровоз.
И снова:
– Далеко, далеко, далеко...
– Завезу!..
Которые сутки слышит Зоя эту однообразную песенку!
Поезд не из скорых, и это к лучшему. Он останавливается и подолгу стоит на небольших станциях, давая возможность размять ноги и, если не познакомиться с новыми местами, то хоть чуточку оглядеться. Что ни перегон, что ни станция географическое открытие.
Выехали из Таврова поздно вечером, а в пять утра началась тревога. Подняла ее девушка, проснувшаяся раньше всех.
– Ах, девчата, ах, что же это такое?! Ах, проснитесь же! Глядите, ах-ах, земля другая стала! Ах!
Перемена земли - дело серьезное. Даже самые сонливые повскакали, столпились у окон и тоже заахали. И было отчего: земля из черной стала светло-бурой.
Так разахались девчата, что разбудили спавших в другом конце вагона ребят. Оттуда пришел молодой, но бывалый Вася Землепроходец и объяснил: