Непоследние времена

Соколов-Митрич Дмитрий Владимирович

Ставропольский край, Александр Губанов, бывший следователь, а ныне – юрист и правозащитник по прозвищу «Беззубая акула». У него действительно почти нет зубов, он ходит в заношенном кожаном плаще, но в крае его боятся, не любят и уважают. Губанов очень хорошо юридически подкован, обладает феноменальной работоспособностью и имеет слабость ввязываться в некоторые дела не за деньги, а из принципа. Причем если уж это случилось, то не дай Бог кто-нибудь попробует его перекупить: силы Губанова удесятерятся. Беспредельщик.

Тамбовская область, Людмила Струкова, сельская учительница немецкого языка. Дети в ее селе почти без остатка

делятся на тех, у кого родители пьют много, и тех, у кого они пьют всегда. Поэтому своих учеников Людмила Николаевна не только учит, но и спасает – и ради этого умеет прошибать лбом любые стены и напрягать людей, больших и маленьких. Однажды, чтобы пристроить в Суворовское училище своего ученика, она намотала на велосипеде три тысячи километров, добралась до меня, вышла на министра обороны России, поспособствовала увольнению начальника суворовки и все-таки добилась своего. Едва ли кто-нибудь готов на такие подвиги ради больших денег, а она – ради будущего одного пропащего ребенка. Беспредельщица.

Или вот еще. Калужская область, Павел Бобриков, действующий гаишник. В райцентре Ферзиково от него воют все сословия, потому что Бобриков не берет взяток. Однажды даже отказался от сорока тысяч рублей. Если тебя остановил Бобриков, то будь ты хоть начальник Бобрикова – он тебя все равно оштрафует. Живет честный гаишник в бывшем солдатском бараке, воду греет на плите в тазиках, разводит кроликов, потому что не хватает денег на мясо, имеет двоих детей – и все равно, подонок, честный. Логическому объяснению такое поведение не поддается. Вы бы на его месте брали? Я бы брал. А он – нет. Отморозок.

Этимология – моя любимая наука. По тому, как со временем выворачиваются смыслы слов, можно безошибочно писать историю народов. Еще недавно беспредельщиками называли тех, кто ради быстрой выгоды был готов грубо нарушить даже уголовные понятия. Потом эта семантическая единица из криминального лексикона перекочевала в язык нормальных людей и даже государственных лидеров. Ее отрицательный смысл сохранился, но с маленькой поправочкой: беспредельщиками теперь стали те, для кого не писан закон Российской Федерации, а не воровской кодекс. Уже неплохо.

И вот теперь такой головокружительный лингвистический трюк: слово «беспредельщик» начинает звучать гордо. Отморозки нового типа встают в один ряд с Жанной д Арк, Махатмой Ганди, Павкой Корчагиным и доктором Хайдером.

Но язык – не циркач. Он ничего не делает на потеху публике. Если что-то интересное происходит в языке, значит, нечто важное уже произошло в реале. Что же именно?

Один из синонимов слова «беспредел» – «внесистемность». К приставке «вне» претензий нет, она имеет вспомогательное значение. Вопросы – к корню. Системность той эпохи, когда слово «беспредел» завоевало массы, строилась по преимуществу на моральных началах. Готовность нарушить нормы и догмы ради денег, славы, влияния, конечно, очень даже имела место, но рассматривалась как исключение из системы человеческих взаимоотношений и осуждалась обществом.

Пройдя сквозь шоковую терапию, дефолт, эпоху терактов, череду терапевтических реалити-шоу типа «съешь товарища» и прочие испытания, мы стали другими людьми. То, что еще вчера называлось беспределом, мы приняли за основу и построили на этом фундаменте систему новых взаимоотношений. Мы свыклись с мыслью, что всеобщая продаваемость человека со всеми его принципами и совестями – это нормальное

состояние общества и даже в какой-то степени инструмент его стабильности. «Мы» – это не только граждане России. В западноевропейском сознании эта «трепанация черепа» просто произошла чуть раньше. Невидимая рука, управляющая современным миром, – это рука не Ивана Грозного, а Ивана Калиты. И этот Калита не любит всего, что дороже денег. А дороже денег могут быть только разнообразные формы идейности: вера, правда и прочая хрень. Именно они и не дают жить спокойно беспредельщикам нового типа. И знаете что? Я не хочу, чтобы их было слишком много. Но я за то, чтобы они были. В пределах разумного.

Спасти рядового Бондарева

Почему лейтенант Попов из города Камышина, даже потеряв две трети крови, не считает себя героем

Во время учебных занятий на полигоне Ельшанка рядовой Данила Бондарев совершил ошибку при метании гранаты. За три секунды до взрыва РГД-5 оказалась у него под ногами. Спасая солдата от смерти, замполит Виталий Попов успел закрыть его своим телом, приняв силу взрыва на себя. Данила Бондарев остался цел и невредим. Виталий Попов тяжело ранен, но жив. Когда поправится, министр обороны наградит его орденом Мужества.

Взрыв понарошку

Капитан Демиурчиев вложил ее в мою ладонь, прижав к черному корпусу спусковой рычаг, и выдернул красную чеку. Пока рычаг прижат, граната не взорвется.

– Если ты сейчас его отпустишь, – сказал Демиурчиев, – граната взорвется через 3,2–4,2 секунды.

Я отпустил рычаг. Прошло 3,2 секунды, 4,2 секунды. Граната не взорвалась. Граната была учебная. Я об этом знал.

Но даже этот взрыв понарошку нельзя не почувствовать. Когда прошло 4,2 секунды, что-то дрогнуло и волна пошла по всему телу.

Капитана Демиурчиева, командира разведроты, зовут Роман Геродото-вич, он грек. Виталий Попов, его заместитель по воспитательной работе, – русский, родом из Ростовской области. Николай Яранский – чуваш. Эдуард Брегвадзе – грузин. Раиль Измайлов – казах. Это по паспорту. Встреть я, например, Брегвадзе и Геродотовича на улице, подумал бы, что они братья. «Так оно и есть, – говорит Эдуард. – У нас одна национальность – ВДВ».

Геродотович показал устройство запала. Помолчав, добавил:

– Дальность разлета осколков – двадцать пять метров. Радиус сплошного поражения – семь метров.

– А сколько было в тот день между Виталиком и разорвавшейся гранатой?

– Два метра.

Взрыв настоящий

Виталий Попов уже две недели как в Москве, в 6-м клиническом госпитале. Сюда он был направлен после операции в Камышине и лечения в Волгограде. Его регулярно навещает невеста Светлана. Маму он уже отправил домой. Отца нет, он умер несколько лет назад. Несчастный случай.

Рядом с другими пациентами Виталий кажется абсолютно здоровым. Только хрипит немного. Шрам на лице, шрам на шее и ампутированная фаланга пальца на левой руке – все, что заметно на первый взгляд. Адская боль, потеря двух третей крови, сложнейшая операция – все это позади. Но впереди еще одна сложная операция.