Непостижимая странность
Шрифт:
Наконец, можно привести свидетельство самих итальянцев. Довольно вам указать, например, на Монтанелли, который говорит, что есть две Италии: одна – ученых, литераторов, адвокатов, медиков, студентов, и другая – священников, монахов, простого народа, придворных и всех, кому выгодно невежество и суеверие. В разных местностях есть оттенки в отношениях той и другой партии, но в Неаполе Монтанелли, как и другие, признает решительное преобладание последней [20] .
20
«Le parti national italien», par Montanelli («Итальянская национальная партия» Монтанелли – фр. – Ред.). – Dans la «Revue de Paris», 1856, livre du 15 juillet, p. 481 sq.
Мы размножили наши цитаты, разумеется, отчасти для того, чтобы показать нашу начитанность по неаполитанскому вопросу, но отчасти и с другою, менее тщеславною целью: нам хотелось показать читателю, что за год – за два, даже за несколько месяцев до гарибальдиевского движения никому действительно не приходило в голову, чтобы бурбонское правительство и его система могли быть так легко уничтожены в Неаполе. Многие у нас наслышаны о том, что итальянцы вообще ужасные головорезы, и потому революции на Апеннинском полуострове считаются чем-то весьма обыкновенным: народ, дескать, такой! Но из совокупности свидетельств всех партий выходит, что неаполитанцы по крайней мере – вовсе не были таким народом. Общий вывод из
38
Имеется в виду дипломатическое давление Англии и Франции на неаполитанского короля во второй половине 1850-х гг. с целью заставить его провести буржуазные реформы и тем самым предотвратить революционный взрыв.
39
То есть до переправы гарибальдийских отрядов с Сицилии на материк.
40
Имеется в виду письмо Виктора Эммануила от 22 июля 1860 г., в котором он в форме совета высказывал отрицательное отношение к походу Гарибальди на Неаполь, в результате которого Королевство Обеих Сицилий было присоединено к Пьемонту.
Против этого мнения, равно принятого и врагами и защитниками бурбонского правительства, могут, по-видимому, свидетельствовать беспрестанные восстания и заговоры в королевстве Обеих Сицилии. Действительно, в 200 лет, прошедших со времени Мазаниелло {41} , было, конечно, по крайней мере 100 больших и малых волнений в Неаполе и Сицилии. Если взять одно царствование Фердинанда, так и тут попытки против его правления надо считать десятками.
В 1830 году, 8 ноября, взошел на престол Фердинанд II. Немедленно по его воцарении, по сведениям полиции, оказалось, что в королевстве до 800 000 карбонариев, несмотря на страшные преследования их в предшествующие царствования. Вслед за тем деятельность либералов обнаружилась громкими криками о конституции, и для ее получения устроен был в 1831 году даже заговор, которым заправлял министр полиции Интонти. Заговор этот открыт был благодаря зоркости австрийских тайных агентов.
41
То есть со времени восстания под предводительством неаполитанского рыбака Т. Мазаньелло в Южной Италии (1647 г.), направленного против испанского господства.
В течение 1833 года было открыто, один за другим, три заговора: один Нирико, другой Россароля и Романе, третий Леопарди и Иоэрио – все в конституционном смысле, все в довольно широких размерах и все открытые пред самым моментом исполнения. О последнем донос сделан был одним из участников, Орацио Мацца, который потом был начальником полиции в Неаполе и прославился своими бесчинствами.
В 1834 году, по поводу путешествия короля, обнаружились неудовольствия в Сицилии.
В 1837 году, во время холеры, произошли частные восстания в Абруццах и в Калабрии. В то же время вспыхнуло восстание в Сицилии: в Катапу принуждены были послать войска.
В 1839 году началось движение в Чивита ди Пенна.
В 1842 году произошла попытка в Аквиле.
В 1844 году открыт заговор в Козенце.
В том же году – попытка братьев Бандьера с семью товарищами {42} .
В 1846 году обнародован мятежный «Протест народа Обеих Сицилии», написанный Сеттембрини {43} , но послуживший к арестациям и ссылкам и множества других подозревавшихся в либерализме.
В 1847 году произошло волнение в Реджо и в Мессине,
42
В 1844 г. морские офицеры братья Бандьера с 19-ю товарищами предприняли экспедицию с острова Корфу в Калабрию с целью поднять восстание против Бурбонов, но, выданные предателем, были вскоре после высадки схвачены и казнены.
43
Брошюра Л. Сеттембрини «Протест народа Обеих Сицилий», нелегально отпечатанная в 1847 г., обличала полицейский деспотизм Бурбонов. В накаленной предреволюционной атмосфере брошюра получила большой общественный резонанс.
В 1848 году – общая революция, в несколько приемов.
В 1849 году – продолжение революции в Сицилии.
В 1850 году – новая попытка восстания в Палермо.
В 1851 году – продолжалось укрощение мятежных сицилианцев; считают, что с июля 1848 года до августа 1851 в Сицилии произведено около 1600 казней политических преступников.
В 1856 году – волнения в Козенце и в то же время в Сицилии, в Чефалу.
В конце того же года – покушение Агезилая Милано на жизнь Фердинанда.
В 1857 году – экспедиция Пизакане {44} .
В 1858 году – дело Луиджи Пеллегрини и его сообщников.
В 1859 году – возмущение в швейцарских полках и потом начало волнений в Сицилии, которые разразились наконец революциею четвертого апреля 1860 года, имевшею такое решительное продолжение во всем королевстве.
В этом перечне мы, конечно, еще пропустили довольно много мелких политических процессов, которые в Неаполе никогда не переводились, и много историй, раздутых полициею или интригами придворных партий. Так, например, в конце царствования Фердинанда, в сентябре 1858 года, по поводу
44
Выдающийся революционер-демократ Карло Пизакане в 1857 г. возглавил организованную им совместно с Дж. Мадзини экспедицию в Неаполитанское королевство с целью поднять революцию против Бурбонов. Прибыв на захваченном ими пароходе в Сапри (западное побережье Италии южнее Неаполя), Пизакане и его товарищи не встретили поддержки местных тайных организаций, на которую рассчитывали. Через несколько дней патриоты были разбиты в неравном бою с королевскими войсками. Раненый Пизакане застрелился.
Все это, по-видимому, служит опровержением общих отзывов о том, что народ неаполитанский чрезвычайно спокоен и доволен, что он не стремится к изменению своего положения и к приобретению политических прав. Но это только по-видимому: в самом же деле, при внимательном взгляде, мы находим, что все частные восстания, происходившие в Неаполе, только могли убеждать в ничтожности и решительной несостоятельности партий, стремившихся к изменению существующего порядка вещей. Народ не только не поддерживал этих партий, но еще на них же опрокидывался. Так, в революцию 1848 года замечен был всеми факт, на который, между прочим, ссылается аббат Мишон. «Фердинанд, видя, что либералы образованных классов сильно пристают к нему, ничего не нашел лучшего для себя, как обратиться к черни. Он вооружил из нее десять тысяч, которые ринулись на Неаполь, вторгались в дома, заставляли трепетать всех и предавались всем возможным буйствам и насилиям…» [21] Даже те из народа, которые присоединились к восстанию, вовсе не понимали, что и зачем они делают. Г-н Гондон, опровергая Глэдстона и доказывая, что народ в Неаполе не только не желает, но и знать не хочет конституции, приводит следующий факт. «В провинциях и даже в самом Неаполе, когда возмутители кричали: «viva la constituzione!» [22] – в народе слышались насмешливые крики: «viva la construzione! viva la costipazione! viva la contrizione!» [23] Вслед за усмирением волнений к королю, по свидетельству того же г. Гондона и других благонамеренных людей, посыпались адресы, говорившие, что не нужно созывать нового парламента; и большая часть провинциальных советов выразила желание, чтоб конституция была уничтожена. Писатели либеральной партии доказывают, что адресы были вытребованы правительством и что советы ничего не значили после победы короля над оппозицией в печальный день 15 мая {45} . Это, конечно, справедливо; но дело от того нисколько не изменяется в своей сущности: значит, все-таки элементы свободы так были ничтожны в Неаполе, что не могли противустоять абсолютизму Фердинанда даже в 1848, во время всеобщего волнения и торжества революционных замыслов во всей Западной Европе. Беспристрастный историк итальянского движения 1848 года Перренс указывает много фактов, объясняющих это торжество абсолютизма и доказывающих, что народ, духовенство и армия действительно не были в Неаполе расположены к поддержке новых, конституционных начал правления. «3 августа толпы солдат, сбиров {46} и лаццарони бегали по городу с криками: «Долой статут! Да здравствует король!» – 5 сентября депутаты, направляясь в палату, были оскорбляемы на улицах». В этот же день один священник Санта-Лучианской церкви воспламенил толпу против либералов, как врагов короля и бога, и повел против них ватаги народа с криками: «Долой свободу! Да здравствует король!» [24]
21
Michon. L'ltalie politique et religieuse (Мишон. Политика и религия в Италии – ит. – Ред.), р. 83.
22
«Да здравствует конституция!» (ит.). – Ред.
23
(«Да здравствует строительство! Да здравствует запор! Да здравствует раскаяние!» – ит. – Ред.). «La terreur dans le Royaume de Naples», par Yules Gondon («Террор в Неаполитанском королевстве» Жюля Гондона – фр. – Ред.). Paris, 1851, р. 145.
45
14 мая 1848 г. между парламентом, созданным неаполитанским королем под давлением оппозиционных выступлений, и Фердинандом II произошел конфликт, приведший к восстанию в Неаполе 15 мая. Оно было подавлено, а парламент распущен. Эти события явились первым актом наступления контрреволюции.
46
Сбиры – полицейские.
24
«Deux ans de revolution en Italie», par F. T. Perrens («Дна года революции в Италии» Ф.-Т. Перренса – фр. – Ред.). Paris, 1857, р. 468–470.
Довольно вспомнить, что уничтожение неаполитанского парламента в 1849 году было простою полицейскою мерою и что депутаты и вообще либеральные патриоты четыре года содержались в тюрьмах, пока не были осуждены на каторгу, чтобы видеть, как мало действительного участия принимал народ в поддержке революции. Подобные же факты обнаруживались и после: например, в 1857 году в Сапри сельское население решительно напало на отряд инсургентов, бывших под начальством Пизакане, и клерикальные журналы немало кричали тогда но этому случаю о преданности неаполитанцев Бурбонам. Наконец, кто следил за событиями в Неаполе по газетным известиям последних месяцев, тот мог заметить, что и раньше масса неаполитанского народа не очень много изменилась в своих расположениях. В том же Санта-Лучианском приходе, который играл такую роль в сентябре 1848 года, происходило в начале нынешнего сентября тоже волнение но тому поводу, что Санта-Лучианская мадонна плакала об отъезде короля из Неаполя. Реакционные попытки армии и лаццарони против конституции были и в нынешнем году. Даже после вступления Гарибальди в Неаполь до самого последнего времени не переставали приходить известия о заговорах то там, то здесь, в смысле восстановления Бурбонов. Казалось бы, что невзгода, постигшая Франциска II, не должна считаться серьезною, что его пребывание в Гаэте еще не совсем безнадежно, что народ может возвратиться к нему…
Но все видят, что на этот раз Бурбонская династия в Неаполе получила удар решительный, от которого ей не оправиться. Все видят, что хотя народ неаполитанский и оказался все еще не очень энергичным сподвижником своих освободителей, но встречал их с энтузиазмом и пассивным образом содействовал низвержению абсолютистского правления. Попытки реакции не были уже сильны, как прежде, новые начала восторжествовали прочно…
Что значит такая перемена, и как она могла произойти? Мы видели, что народ неаполитанский по своему характеру вовсе не склонен к политическим шалостям и к ослушанию законной власти. Как бы ни плохо управляли им, он все терпел и прощал. Нужно было много работать над ним, чтобы наконец заставить его провозгласить себя против законной монархии, уже не в отдельных личностях, не в частных выходках, а целой массою населения. Не было ли, в самом деле, этой работы злоумышленников над умами народа в Неаполе, и не дано ли им было слишком много простора для их гибельных замыслов? Если бы мы успели открыть это, все бы объяснилось, и странность внезапного падения неаполитанского трона не была бы более странностью. Попробуем, насколько возможно, заглянуть в тайники революционной силы, работавшей в Неаполе в новейшее время.