Неповторимое. Книга 2
Шрифт:
Лосик растерянно посмотрел на начальника штаба, затем на всех присутствующих и уже резко ко мне:
— Так чего же вы сидели и молчали? Вас для чего сюда вызвали?
— Товарищ командующий, я просил вас, поднимая руку, выслушать меня, однако вы не замечали…
Лосик походил туда-сюда вдоль стола, затем, не обращаясь конкретно ни к кому, вдруг спрашивает:
— Что вы предлагаете? Есть выход?
Все молчат.
— Есть четыре варианта, — начал я. — Первый — строить новый пирс, но это три-четыре месяца и зима. Второй — просить в порту большой
Опять наступила тишина. Лосик, потирая лоб, сказал задумчиво:
— Да, одно другого хуже. Но танки оставлять нельзя. Приказ надо выполнять.
Вмешался Белецкий:
— Может, у командира полка есть предложение — на какой вариант сделать ставку? Вы как считаете, товарищ Варенников?
— Думаю, что самый верный способ — это вывести танки своим ходом сейчас или летом.
— Летом нельзя — мы нарушим приказ. А сейчас — закрыт перевал.
— Будем пробиваться.
Лосик опять заходил, раздумывая, потом произнес:
— Хорошо. Я утверждаю ваше предложение. Но смотрите — только без ЧП. Делайте все продуманно, осторожно, чтобы танк не сорвался в пропасть. Я же летом ездил по этой дороге и знаю, что это такое. А сейчас зима…
— Разрешите идти?
— А вы куда собрались?
— Так я же пришел катером и хочу сегодня отправиться обратно. А это только по морю два часа. К тому же поднимается ветерок. Отпустите меня.
— Но еще вопросы есть?
— Никаких вопросов нет.
— Если есть — останьтесь и разберите их с начальником штаба армии. Иван Ильич, — обратился Лосик к генералу Белецкому, — разберите с командиром полка все вопросы. Совещание объявляется закрытым, — заключил командующий и с озабоченным видом вышел из зала.
Все задвигались, зашумели. Некоторые на меня косились, иные, похлопывая по плечу, приговаривали: «Ну, ты даешь?!»
Я пробился к Белецкому. Он усадил меня рядом и сразу приступили к делу:
— Ты как намерен действовать?
— Мы разработали детальный план. В него я внес некоторые поправки, в основном касающиеся сроков, с учетом тех указаний, которые были даны командующим. Хочу предложить утвердить план моих действий. Один экземпляр я оставлю вам. Вы посмотрите, и я буду действовать. Я фактически уже действую. Если будут какие-то замечания — можно уточнить по телефону.
— Но в отношении танкового батальона все-таки не ясно. Как ты намерен его перетащить через закрытый перевал?
— В обеденный перерыв я позвонил к себе и приказал снарядить группу для инженерной разведки перевала. Она должна быть готова после моего инструктажа выйти и провести изучение условий на месте. Одновременно готовится мощный, из нескольких самостоятельных групп, отряд обеспечения движения. Каждая группа будет на ГТСах выходить на самые опасные участки
— Все, договорились. Счастливо!
Мы распрощались, и я уехал с тяжелыми раздумьями, сожалея, что пропал день. Домой вернулся ночью: нас все-таки прихватил шторм, и катерок покидало на волнах изрядно. Все обледенело. Видимость плохая. Без конца летели снежные заряды, встречный ветер швырял наше суденышко по волнам. Лишь когда зашли в Мотовский залив, стало полегче. Во время швартовки матрос экипажа поскользнулся и упал за борт. Хорошо, что здесь была широкая полоса воды — мы смогли его выхватить. А ведь была большая опасность того, что человека могло раздавить между пирсом и бортом катера. Но все обошлось. В общем, домой добрались часа в три ночи.
Медлить было нельзя, особенно с танковым батальоном, тем более он готов выступить в поход через два часа после команды. Все эти дни мы без указаний все уже проделали и практически подготовились к маршу.
Как я и предполагал, перевал не был сильно заснежен — сказались потепление и дожди. Ряд участков нуждались в капитальной работе по подрыву наледи. А кое-где пришлось ставить танковые тягачи, закрепленные анкерами и лебедками, — они тянули очередной танк на себя. А он еле-еле проползал на первой передаче отдельные участки. Контрольный трос не позволял ему соскользнуть в обрыв.
Эпопея преодоления перевала и сосредоточения батальона у моста через реку Титовка заняла у нас ровно 12 часов. Мы сделали часовой перерыв: отдохнули, поели, напились крепкого чая и двинулись дальше. Но оказалось, что вся дорога на Мурманск была покрыта сплошным льдом. Поэтому двигаться можно было только на второй передаче, на подъеме же и уклонах переходили и на первую. Можете представить танк на катке — малейший поворот, и его корму заносит. Приходилось механиков-водителей периодически подменять хорошо подготовленными для вождения командирами танков или даже офицерами.
Я видел, что напряжение было не меньше, чем в боевых условиях. Бесспорно, присутствие мое и других офицеров командования полка подбадривало личный состав. Перемещаясь по маршруту и лично пропуская колонну на наиболее опасных участках, постоянно будучи в поле зрения танкистов, освещенные фарами в кромешной тьме полярной ночи, мы только этим и вливали силы подчиненным. Я это хорошо понимал, вспоминая годы войны.
Ледово-дорожная битва на марше закончилась только утром в населенном пункте Кола, который находился на берегу Кольского залива, фактически в пригороде Мурманска, куда нам было предписано прибыть. Здесь располагался отдельный учебно-танковый батальон армейского подчинения. Еще до совершения этого «марш-броска» мы договорились с командиром учебного батальона, что он приготовит нам завтрак и место для отдыха, возьмет под охрану танки, которые будут построены прямо на площади, а передачу мы проведем уже после обеда, отдохнув.