Неповторимый
Шрифт:
— Так много убитых!
Ястреб вздохнул, гладя ее по волосам.
— Индейцы — народ воинственный. Кроу впитывают с молоком матери, что они рождены, чтобы убивать, и должны быть готовы к смерти, которая поджидает в любом бою, в любом набеге. Что ни говори, воины они храбрые. Сиу тоже учат своих детей необходимости уметь драться со своими врагами. И не бояться смерти.
— Как это жестоко!
— Мир жесток, Скайлар. Войну белых людей, в которой участвовал и я, едва ли можно назвать менее жестокой, чем вражду
Скайлар, помолчав, прошептала:
— Я так боялась.
— Все уже позади.
— Там был один выкрашенный черной краской дикарь. Он мог…
— Нет, Скайлар, не мог. Я обязательно пришел бы на помощь, хоть и был занят тем, что оценивал силы индейцев и прикрывал Слоана, пока тот уводил лошадей. Но я все время находился рядом и ни за что не дал бы тебя в обиду и, уж конечно, не позволил бы тому индейцу… Он обрек себя на смерть тем, что сама мысль воспользоваться твоей беспомощностью пришла ему в голову. А теперь давай помогу тебе одеться. Слоан еще какое-то время постоит на страже, а потом я его сменю. До тех пор надо поспать.
Скайлар все еще не согрелась, но постаралась сдержать дрожь, чтобы не мешать Ястребу натянуть на нее одежду. Чистое белье, платье. Заметив багровые полосы от ремней на ее запястьях, Ястреб приник к ним губами, сначала к одной руке, потом к другой.
— Больно?
Она покачала головой и спрятала руки.
— А как ты? Куда пришелся выстрел? Он улыбнулся.
— Кость не задета. Всего лишь царапина.
— Позволь взглянуть.
Ястреб со вздохом раскрыл повязку, наскоро сделанную из полоски полотна, оторванной от рубашки. Рана оказалась довольно глубокой, и, похоже, в нее попала грязь.
— Выглядит неважно.
— Я промыл ее виски. Все должно быть хорошо.
— Ну, по крайней мере забинтовать-то ее как следует надо! — возразила Скайлар и потянулась к батистовому платку. Прежде чем перевязать руку, смочила ткань в холодной воде. Смотреть на мужа Скайлар избегала, боясь, что он остановит ее.
Когда с перевязкой было покончено, они отправились обратно к лагерю. Хорошо бы Ясень успел починить ее сапоги, думала она. Внезапно Ястреб сжал ее плечо и заставил развернуться.
— Скажи, это было по-другому? — Голос его звучал требовательно.
Скайлар, немало озадаченная, покачала головой:
— Не понимаю, о чем ты?
— Было ли это иначе? — Тон оставался все таким же жестким. — Что ты чувствовала, когда тебя похитил другой индеец?
Скайлар попыталась вырвать руку из тисков его пальцев, но тщетно. Поднять глаза почему-то стало очень трудно.
— Да!
— Да?
— Да, все было иначе.
— И как же?
— Трудно сказать. Разве можно сравнивать?! Ты совсем не такой, как они. И ты понимал, что
— Что — я?
Скайлар отважилась взглянуть на него.
— Ты дал мне возможность самой сделать выбор, — сказала она.
— Но, по правде говоря, выбора у тебя не было, не так ли? Поскольку возвращаться назад ты ни за что не хотела.
— Но я осталась с тобой! Ты! Ты был мой выбор! — воскликнула бедняжка и снова попыталась вырваться. Но напрасно.
Ястреб сгреб ее в охапку, Скайлар яростно вырывалась, однако стоило ей взглянуть в зеленые глаза, как всякое желание сопротивляться пропало.
— Нога все еще болит? — спросил Ястреб. Она кивнула.
— Тогда надо не терять времени и поспешить домой. Мои тетушки живо излечат тебя своими снадобьями.
Поспешить домой…
Ястреб больше не произнес ни слова, пока шли к лагерю. Готовясь ко сну, он расстелил одеяла прямо на земле, в головах положил седла и устало растянулся на импровизированной кровати; грудь его была подушкой для Скайлар. Сильная рука, точно защищая от всех невзгод, обвилась вокруг жены, погладила по волосам.
Прикосновение можно было назвать почти… ласковым.
Силы Скайлар были на пределе. События этого дня, боль, душевная и физическая — все привело к тому, что постепенно она начала засыпать.
Поспешить домой…
Дом.
Дом по-прежнему находился среди индейцев сиу.
Интересно, наступят когда-нибудь такие времена, когда дом для него будет там, где она, думала Скайлар.
На следующий день Слоан присоединился к Скайлар, и какое-то время они ехали рядом.
— Жизнь среди равнин, знаете ли, имеет свои преимущества, — сказал он, поворачиваясь к спутнице.
Скайлар, немало удивленная его словами, непонимающе вскинула брови.
— Никто не относится к детям так, как индейцы сиу, — продолжил он, задумчиво глядя вдаль. — Щедрость их превосходит всякие границы, поскольку радуются вещам они только тогда, когда их можно подарить другому. Что действительно ценится, так это мудрость старейшин. Мы окружаем их заботой и воздаем почести.
— Но и мы заботимся о пожилых людях! — воскликнула Скайлар.
Он пристально посмотрел на нее.
— Ну, большинство из нас, — поправилась молодая женщина.
Слоан лишь улыбнулся в ответ.
— Вы сказали «мы», — заметила она. — Имели ли вы в виду себя, офицера кавалерии?
— Жизнь сложна, а моя еще и полосата, как зебра. Что вам ответить? Все это я говорю лишь затем, чтобы вы ничего не боялись. Вы рады, что вас спасли, и одновременно не уверены в своих спасателях.
— Все не совсем так, — запротестовала она. — Просто… Ах, Слоан, в жизни не видела такой резни!
— Боюсь, вам предстоит увидеть еще и не такое, — как-то уж слишком спокойно сказал он. — Может произойти кое-что и похуже.