Неправильная принцесса

Калонита Джен

Открыв замок и подняв крышку, я в изумлении попятилась. Сверкающие ободки для волос, украшенные бантиками?! Нижняя юбка с кринолином?! И розовое платье?! Нет, нет и нет!

– Бринн! – завопила я, толком не зная, услышит ли она меня сквозь стену. – Караул! На помощь!

Бринн ворвалась к нам через секунду. Взглянула на моё перепуганное лицо, на открытый сундук, затем опустила крышку, внимательно прочла на ней выведенное изящной серебряной вязью имя «ДЕВИНАРИЯ НИЛЬСКАЯ» – и в замешательстве уставилась на меня.

– Что не так, госпожа? – спросила она. – Вы что-нибудь

потеряли?

– Нет. То есть да... То есть это не может быть мой сундук! – продолжала отпираться я.

– Но это ваш сундук.

– Ничего подобного! – Я ткнула пальцем в его сверкающее содержимое. – Я никогда раньше не видела этих платьев! – Я подняла за плечики пурпурное платье из мятого бархата, которое весило, наверное, как рыцарская кольчуга. – И моя фрейлина клялась, что уложила мои сапоги для верховой езды и штаны, но я их не вижу.

– Твои... твои штаны? – воззрилась на меня Рейна.

– И мои скалолазные ботинки, – уныло прибавила я, только сейчас заметив, что соседки по комнате смотрят на меня как-то странно. – В них очень удобно везде лазать.

– Лазать? Везде? – окончательно всполошилась Рейна. – А зачем тебе... лазать?

– Причин сколько угодно! – бодро вмешалась Саша. – Скажем, если тебе нужно заглянуть в какое-нибудь высокое окно, или пробраться в карету, чтобы подслушать чей-нибудь разговор, или протиснуться через тоннель, чтобы проследить за чьим-то тайным свиданием, – предложила свой список Саша, и я согласно закивала. – Хотя, возможно, я наняла бы для этого кого-нибудь из репортёров. – Она ласково погладила зелёный атлас свёрнутого в моём сундуке платья. – Не стану же я марать такое роскошное платье. – Деловито достав его, она прикинула размер. – Кстати, если наряды тебе не нравятся, я с удовольствием их возьму.

– О-о-о, я тоже с удовольствием! – подхватила Рейна.

Мы втроём принялись копаться в моих вещах. Ботинок в сундуке, конечно, не оказалось. Но что ещё хуже – там не оказалось и моей ветеринарной аптечки! А вдруг кому-нибудь здесь срочно понадобится помощь? Отец сказал, что положил в сундук кое-что из моих вещей, но матушка, видимо, успела пошуровать в нём до моего отъезда. Придётся срочно исправить дело. Прижав пальцы к губам, я издала свой фирменный тревожный сигнал, похожий на птичью трель.

– Что ты делаешь? – заволновалась Рейна.

Не обращая на неё внимания, я метнулась к окну. Поначалу никого не было видно, но потом я заметила ковыляющего по подоконнику голубя. Он жалко прихрамывал, подволакивая лапку. О Ганс Христиан Андерсен, да он же ранен!

– Что с тобой? – спросила я, но голубь только моргнул, глядя на меня блестящим глазом. Должно быть, ему было трудно говорить от боли, бедняжке. Приглядевшись к пострадавшей лапке, я обнаружила, что она туго перетянута какой-то ниткой. Всё понятно: нитка пережала сосуды, и кровь совсем не циркулирует! С голубями такое вечно случается – они собирают всякие соломинки, стебельки и ниточки, чтобы строить гнездо, и иногда вот так запутываются. – Кто-нибудь, скорее! Дайте ножницы! – Рейна тут же подбежала с маникюрными ножничками в руках. – Не бойся, сейчас мы всё поправим, – сказала я голубю. Осторожно оттянув нитку, я подсунула палец под узел и щелкнула ножницами. Раз – и нитка осталась у меня в руках. Голубь осторожно пошевелил лапкой, потом сделал несколько неловких шагов. – Ну вот и отлично! Денёк поболит, конечно, зато теперь ты свободен.

– Спасибо, –

проворковал голубь. – Ты не похожа на других девочек. Но я всё равно прилетел, как только услышал твой зов. Это послание для неё. – Он уронил в мои протянутые ладони свёрнутый клочок бумаги.

Я развернула его.

«Т. – Она знает. Будь осторожна. – К.»

– Что это значит? – заинтересовалась Саша.

– Не знаю. – Я сунула клочок в карман, намереваясь разобраться с ним позже. На подоконник приземлился ещё один голубь.

– А что это все птицы сюда потянулись? – спросила Рейна, примеряя пурпурную шаль, очень подходящую к платью, которое я достала из сундука чуть раньше.

Эту голубку я хорошо знала:

– Привет, Астрид! Не проводишь своего приятеля к Анастейше, чтобы она взглянула на его лапку? А потом, будь добра, залети ко мне в спальню, возьми там мою ветеринарную аптечку и принеси сюда, ладно? Если к твоему возвращению меня не окажется в этой комнате, просто оставь её на подоконнике. Мне необходимо заполучить аптечку как можно скорее.

– Для тебя – всё, что скажешь! – проворковала Астрид. – Моя сестра до сих пор хвалится, как ловко ты залечила её крыло в прошлом месяце. – И она улетела, уводя за собой моего нового знакомого.

Я отвернулась от окна, улыбаясь – и тут же замерла, натолкнувшись на взгляд Рейны.

– Эта птица... Она понимала тебя! Ты что, умеешь разговаривать с животными?! Но это же одно из высших принцессовских умений! Сказать по правде, не думаю, что даже выпускницы КА на такое способны. Разве что моя сестра Белоснежка. Ну и Оливина, конечно.

– Неудивительно, что за вами прислали карету-тыкву! – воскликнула Бринн, восторженно хлопая в ладоши.

– И где же ты этому научилась? – деловито спросила Саша, тут же хватаясь за перо.

– Эй, погоди! – запаниковала я. – Ты не должна писать об этом!

– Почему? – удивилась Саша. – Ты хоть представляешь, насколько это редкий талант? Надо рассказать о нём всем! Тогда уж тебя точно внесут в Реестр Королевской Академии.

– Не хочу я ни в какой Реестр! – раздражённо воскликнула я. – Вроде вы говорили, что есть какое-то правило насчёт конфиденциальности в нашей комнате? Насчёт того, чтобы соседки хранили самые главные секреты друг друга? – с нажимом сказала я, глядя на Сашу.

Она закатила глаза, но перо отложила.

– Да, об этом говорится в «Наставлении», – подтвердила Бринн.

– «Те, с кем вы делите вашу комнату, – ваши самые доверенные наперсники, помимо Оливины, с которыми вы можете смело делиться самыми заветными желаниями, мечтами и страхами», – наизусть зачитала Рейна, прижав руки к сердцу.

– Мне вы тоже можете полностью доверять, госпожа, – добавила Бринн. – Ведь я ваша фрейлина.

– Спасибо. Значит, всё это должно остаться между нами, – объявила я всем троим. – Люди иногда довольно странно воспринимают то, чем я занимаюсь. – Я подумала о ребятах в школе. – Я умею разговаривать с животными с раннего детства, сколько себя помню. Правда, не со всеми. Вот, например, беличий язык мне никак не даётся, и у туканов довольно сложный диалект, который я ещё не освоила, но всё-таки большинство существ я понимаю, и это очень помогает мне лечить их и ухаживать за ними. Поэтому мне так нравится этим заниматься. Для меня это важнее всего остального на свете.