Неправильно для меня
Шрифт:
С глубоким вздохом его рука опускается, и он уходит, не сказав больше ни слова. Я стою там, несколько минут, чтобы отдышаться и успокоить нервы. Когда я иду мимо его комнаты, у меня возникает вопрос.
— Взлом…
Он поднимает голову, но не оборачивается, когда снимает часы.
— Они только сломали дверь гаража и замок, но ты их все поменял. Почему?
— Ты действительно хочешь услышать ответ на это прямо сейчас? Из того, что я могу сказать, Роуэн сказал что-то, что выбило тебя из колеи сегодня вечером.
— Зачем ты сменил
Он достает свой телефон из кармана, кладет его рядом с часами и поворачивается ко мне лицом.
— На самом деле все просто. У Роуэна был ключ, и это чертовски неприемлемо.
— Почему ты думаешь, что я не дам ему новый ключ?
— Попробуй, Оукли. — Его темные глаза сужаются. — Я снова их поменяю. Даже у тебя не будет ключа.
Я хмурюсь:
— Это мой дом. Если что, я заменю их, и у тебя их не будет.
Зловещий смех покидает его, и он направляется ко мне.
— Выкинь какую-нибудь хрень, Оукли. Я посмотрю тебя.
— А если я это сделаю?
— Попробуй и узнаешь, — рычит он.
— Ты психопат.
— Мы это уже проходили.
— Я ненавижу тебя.
— Ты, конечно, хотела бы этого, так? — Он становится ближе. — Это всё бы упростило, не так ли? Скажи мне, когда ты дрожишь посреди ночи, вытаскивая этот маленький красный вибратор из-под матраса, о ком ты думаешь?
Я задыхаюсь, отталкивая его, но он прижимает меня к дверной раме, его грудные мышцы касаются моей груди.
— Да, я тебя слышу. Слышу, как ты хватаешься за простыни, слышу, как твоя голова бьется о подушку, мягкое приглушенное мяуканье, которое вырывается из тебя.
Он облизывает губы, и я прислоняюсь к раме, металл от дверной застежки впивается мне в спину. Его голова наклоняется, его лоб скользит по моим волосам, пока эти губы не оказываются рядом с моим ухом.
Я крепко зажмуриваю глаза.
— Я всегда с тобой, принцесса, — выдыхает он, и между моих ног разливается тепло. — Мой член в моей руке, в то время как твоя рука находится на твоей киске.
— Алек… — Я умоляю. Чтобы он продолжал говорить или остановился, я не знаю.
— Тогда, каждый раз, когда я схожу с ума, каждый раз, когда я слышу, как ты сходишь с ума, я злюсь. — Он скользит губами ниже, так что его теплое дыхание овевает мою шею. — Спроси меня почему.
— П-почему — Я задыхаюсь.
— Потому что он никогда не сможет заставить тебя чувствовать то, что могу я. А ты слишком глупа, чтобы понять это.
Мои глаза распахиваются, голова откидывается назад, чтобы посмотреть на него.
— Какой же ты придурок.
— Я знаю, но я прав, и именно поэтому ты этого не отрицаешь.
Я протискиваюсь мимо него, мое сердце колотится в груди от возбужденного гнева. Не помогает и то, что, когда я прохожу мимо, него очень твердый, очень очевидный стояк скользит по моему бедру. Я врываюсь в свою комнату, пиная подушки, которые упали с моей кровати.
Как он смеет, и Боже мой, он слушает, как я мастурбирую!
Хуже того…
Я хмуро смотрю в потолок, крутя жесткую резинку в руке.
Он побеждает.
С тех пор, как мы были детьми, он контролировал ситуацию, а я отступала, сломлено трусливо. Но сегодня вечером он раскрыл свои карты, выложил их больше, чем когда-либо прежде.
Алек хочет меня, прямо сейчас.
Я устала быть слабой там, где дело касается мужчин.
Отключив свой мозг, я выбрасываю все запреты в окно.
Я бросаю свои штаны для йоги и нижнее белье на пол, а затем растягиваюсь на кровати.
Он хочет слушать? Кончить, когда я кончу?
Хорошо.
Я доведу его до такого бешенства, какое чувствую сама. В конце концов, мы оба кончим, но его отчаяние будет высоко сегодня. Сегодня вечером у меня нет причин сдерживать свои крики, нет необходимости пытаться контролировать свое дыхание. Я горю, и мне нужно расслабиться.
И сделать это нужно хорошо.
Отбрасываю вибратор в сторону, облизываю два пальца на левой руке, уже пробираясь к своему центру другой рукой. Я скольжу пальцами вниз, покрывая их своей влагой, а затем возвращаю их вверх, чтобы слегка потереть свой клитор.
Мои бедра выгибаются при прикосновении, левая рука крепко сжимает грудь, скользит влажными пальцами, чтобы ущипнуть сосок. Теплая влага, смешанная с легким захватом, отправляет меня в штопор. Я ввожу палец внутрь себя, из моей груди вырывается низкий требовательный стон.
Затем я слышу его.
Его быстрый вдох, звук расстегивающейся молнии, шарканье его джинсов, падающих на пол. Моя голова сильнее вдавливается в подушку, рот приоткрывается, когда я просовываю в себя еще один палец. Моя спина выгибается, когда кончики моих пальцев скользят вниз по животу, чем ближе они подбираются к моему клитору, тем сильнее напрягаются мои мышцы. Моя киска сжимается вокруг костяшек пальцев, когда я перекатываю клитор между подушечкой большого и указательного пальцев.
— Ммм… черт. — Я зажмуриваюсь.
В этот момент Алек стонет, и адреналин захлестывает меня, мурашки бегут по каждому дюйму моего тела. Звуки, которые он издает, это совершенно дикие, глубокие хрипы и неконтролируемые стоны. Он даже не пытается скрыть свой уровень возбуждения, и это подстегивает меня, как не должно, заставляя меня усиливать его потребность кончить, неудержимо.
Освобождая руки, я вслепую тянусь, нащупывая свой вибратор. Как только он оказывается у меня в руке, я нажимаю на него, и Алек рычит. Он злой и отчаянный, ревнует меня к моей игрушке.