Неправильный Дойл
Шрифт:
Самые заметные пятна Дойл отчистил тряпочкой, смоченной в промышленном растворителе. Потом Мегги погладила и накрахмалила его, и смокинг стал жестким, как доска, источая характерный аромат, который Дойл вряд ли мог назвать приятным. Он надел ветхую сорочку со складками, поникший галстук-бабочку и осторожно прошелся, чтобы старая ткань не треснула по швам.
– Ты похож на того парня в театре, ну, знаешь, у которого половина лица, – сказала Мегги.
– Это кто?
– Ну, знаешь, про него еще сделали музыкальную пьесу в Нью-Йорке. Этот парень живет в подвале театра, а потом похищает эту певицу, которая…
– «Призрак оперы», – сказал Дойл, чтобы она заткнулась.
– Ara, – усмехнулась Мегги, – точно.
Она проводила Дойла до парковки. Он сел в «кадиллак» и опустил верх. Мегги с самодовольной улыбкой навалилась на стекло.
– Что? – раздраженно спросил Дойл.
– Ничего, – ответила она. Потом отвела взгляд, и на ее щеках появился легкий румянец. –
– Тебе не обязательно предупреждать меня по поводу Брекен, – сказал, улыбаясь про себя, Дойл. – Я знаю, насколько она ненормальная. Я встречался с ней в колледже. Вообще-то я целый год жил с ней в Нью-Йорке. Вся семейка Диеринг безумная, уже двести лет как безумна. И все в округе Вассатиг знают об этом, разве нет?
– Да, но только ты настолько глуп, что тебя это не волнует, – сказала Мегги. И с этими словами она отошла от машины и скрестила руки на груди.
Дойл вырулил с парковки на Бич-роуд и двинулся через дамбу на материк. Последние желтые лучи еще освещали заросшие тростником островки в канале. Когда он повернул на юг и поехал по автостраде к Виккомаку, вокруг деревьев уже сгущалась темнота.
9
Странные огни мелькали в траве, словно отсветы древних индейских костров. Дойл выехал на частную дорогу Диерингов, с обеих сторон окаймленную вьюнками и огромными реликтовыми папоротниками, зловеще выступающими в неверном свете фар.
Когда-то семья Диеринг считалась одной из самых выдающихся в Виргинии, стояла почти во главе списка, который включал такие прославленные фамилии, как Вашингтон, Ли и Джефферсон. Полковник Броуди Диеринг, родоначальник Диерингов, был неизвестного происхождения, но прибыл в виргинскую колонию с Барбадоса как раз вовремя, чтобы приложить руку к поимке и повешению пирата-многоженца Финстера Дойла. За его роль в этом деле, а также за безжалостное подавление индейских восстаний в районе Аллегейни полковнику Диерингу королевским указом было подарено десять тысяч акров – полоса плодородной необработанной земли в южной части полуострова, между океаном и заливом. Это владение получило название «Сотня [81] Диеринга» – что-то вроде ироничного намека на реальные размеры площади. Оно было основой плантаций и торговой империи, которая в период расцвета экспортировала хлопок, табак, индиго, лес, шкуры и мед в разные уголки мира. Построенная на горбу Людей Диеринга – так называли многочисленных рабов-гулла [82] – и обслуживаемая его личным торговым флотом, эта громадная империя внезапно прекратила свое существование в апреле 1863 года, когда неистовствующие войска северян сожгли все поля, конюшню и другие хозяйственные постройки. Пожалели лишь поместье, устроив там конюшню для кавалерийских лошадей. Послевоенное поколение Диерингов переехало в Ричмонд, оставив опустевшую «Сотню» зарастать кустарником и вьюнком, застывшую, словно вдова, в вечном трауре. Каждое поколение обещало следующему, что забытые поля расчистят и снова засадят, что эта земля вновь даст ростки полезных культур. Обещанное возрождение так и не осуществилось. А эти нынешние Диеринги – слабые мужчины и женщины, ставшие жертвами выпивки, безумия или апатии… Казалось, что их преследует проклятие, причину которого они уяснить не в силах. Брекен была последним хрупким зеленым побегом на иссохшем дереве. Ее отец, брат и мать умерли (самоубийство, самоубийство и рак соответственно), а сестра стала индусской монахиней в одном из ашрамов Уттар-Прадеша.
81
Сотня – мелкая административно-территориальная единица в штате Делавэр.
82
Гулла (Gullah) – обозначение афроамериканцев в прибрежных районах Южной Каролины и Джорджии.
Дойл прокрутил в памяти долгий, мучительный год их с Брекен совместной жизни в Нью-Йорке после колледжа. В ту осень было много дождей, водохранилища переполнились, Гудзон залил окраины города и каким-то образом вызвал на Манхэттене проблему с нечистотами. Там несколько недель воняло гниющей рыбой.
В районе Мотт-стрит Брекен нашла сырую мансарду с низкими потолками. Раньше на этом чердаке был склад работавшего круглосуточно китайского ресторана, название которого в переводе означало «Созревший в полдень». Это место было выбрано исключительно за его живописный вид. Брекен нравилось, что за окном всю ночь мигает красными, синими и зелеными
Они почти не спали из-за таблеток, кофеина, выпивки, молодости.
Каждую ночь, если Дойл не стоял за стойкой бара в заведении «Спасите роботов» или в «Конфетной стране» и не обслуживал посетителей Дубовой комнаты в «Вашингтон Ирвинг клаб» на 59-й Восточной улице, где восьмидесятилетние старики дремали в клубных креслах под пыльными канделябрами от Тиффани, они с Брекен проводили как охотники за весельем, переходя из одного модного ночного клуба в другой, шляясь по барам и вечеринкам до пяти утра, напиваясь, ссорясь, флиртуя с незнакомыми людьми. Они просыпались поздно, с головной болью, проводили утро в постели, занимаясь сексом. Дойл вспомнил с внезапной острой болью долгие часы на грязных простынях, необычные позы, игрушки для секса. Он так изгибался и проявлял такую выносливость, на которую с тех пор уже не был способен. Но вся эта насыщенная сексуальная жизнь не была достаточной для Брекен. Она была единственной женщиной в жизни Дойла, чьи аппетиты превосходили его собственные. Брекен ходила на сторону, и он мстил ей тем же. Работа за стойкой бара предлагала много соблазнов. На деле это самая сексуально привлекательная профессия – у барменов больше связей, чем у кинозвезд. Издательский бизнес – тогда Брекен прилагала усилия в этой области – тоже открывал немало возможностей, и Брекен была одной из самых шикарных женщин в городе.
Такая беспечная чувственная жизнь должна была когда-нибудь закончиться. Разрыв произошел во время приятного ужина в «Вико», уютном ресторане в Вест-Виллидж, специализировавшемся на блюдах из Базиликаты. [83] Его курировали серьезные типы из мафии. Дойл заказал linguine al frutti di mare – лапшу с кальмарами, крабовым мясом, креветками и омарами. Брекен попросила фирменное блюдо – телячью ногу, приправленную чесноком, а на гарнир – tagliatelli verde [84] со сливочно-чечевичным соусом. Если верить меню, это было любимое блюдо великого римского оратора Цицерона. На столе стояла бутылка вина, как оказалось испанского, которую им принесли за немалое вознаграждение. Несмотря на покровительство мафии, у хозяина не было лицензии на продажу спиртного.
83
Область в Италии.
84
Домашняя лапша (um.).
Принесли еду. Морские деликатесы и тонкая лапша были лучшим из того, что Дойл когда-либо пробовал. Типы в дорогих костюмах за соседними столиками громко и непристойно шутили, набивая рты макаронами. Брекен ковырялась в тарелке. Ее аристократические черты лица, подчеркнутые светом свечей, в тот вечер казались Дойлу душераздирающе прекрасными. Внезапно он каким-то образом понял, что вот-вот что-то случится: неприятное раскрытие тайны, последняя серия. Наконец Брекен заговорила:
– Дорогой, я уезжаю в Италию с Херманном.
Херманн – немецкий эмигрант лет пятидесяти – был ее начальником, главным редактором «Атенеума», циничным типом, владевшим несколькими языками и состоявшим в отношениях, которые Брекен описывала как свободный брак. Это означало, что они с женой изменяют друг другу при любой возможности. Его коротко подстриженные, как у заключенного, волосы и мешковатые, немного старомодные костюмы напоминали Дойлу фотографии Альберта Шпеера [85] на Нюрнбергском процессе, где тот выглядел виноватым и раздавленным. Херманн как-то явился на одну из шумных вечеринок, которые Брекен устраивала в их квартирке над китайским рестораном. Он уселся в углу с пивом и провожал взглядом ее задницу, пока она ходила по комнате, отмечая каждое ее движение своими похожими на бусинки редакторскими глазками.
85
Альберт Шпеер (1905–1981) – архитектор, министр вооружении и военной промышленности Третьего рейха.
– Когда ты уезжаешь? – спросил Дойл.
– Завтра утром.
– Ты шутишь! – Он был потрясен. – По делу или просто так?
Брекен опустила глаза, ее ресницы слегка трепетали. Это можно было считать ответом.
– Надолго? – упорствовал Дойл.
– Не меньше чем на шесть месяцев, – сказала Брекен, не поднимая глаз. – Это что-то вроде сафари. Мы собираемся охотиться на нового итальянского писателя…
– Именно поэтому тебе захотелось итальянской кухни? – зло прервал ее Дойл. – Чтобы подготовить меня к плохой новости?